подергал за край, результат нулевой, без опоры мы болтались в невесомости, порождая мелкие колебания. Вернулся к кабелю, замотал его за ногу, снова покарабкался вверх, наклоняя зонт. Вначале робко, затем, приняв порцию инерции, край панели повернулся на девяносто градусов к кабелю. И снова незадача. Пока наклонял зонтик, солнце стремительно уходило в закат, меняя положение относительно нас.
– Ночь хотя и короткая, но пережить в скафандре с двадцатиминутным запасом энергии для обогрева… – тяжело выдохнул я, и на стекле появился туман.
Я оттолкнулся от края тарелки, придавая хоть небольшое движение в сторону светила, сам улетел на станцию.
– Не-е-ет! Господь мой татка, только не это… – подавился собственным голосом.
Глайдер, находясь на темной стороне спутника, скрыл от взора свое положение. Не имея магнитного захвата и обладая малой гравимассой, впоследствии рывка солнечной батареи он медленно, но уверенно отдалялся от станции. Пролетая мимо, я проводил его глазами, полными слез. Мой полет затянулся на вечность, даже труп никто не узнает, где искать. Нехотя уцепился за арматуру спутника. Выбор небольшой, но с одним концом: лететь в бездонном космосе или сидеть на груде металла, ожидая смерти. Попасть на кораблик с расстояния в двести метров и зацепиться за скользкую поверхность глайдера – это нонсенс.
Лучи уходящего солнца сэкономили немного энергии для обогрева. Чего ожидать? Другие глайдеры остались в ангаре, старейшины решили их не тревожить. Что, если моторесурс уже на исходе, а жизнь только начинается, да и процент поиска моей персоны стремится от бесконечности к нулю. Кислорода осталось на полчаса, космический холод проник в уютную одежонку, магнитные захваты отключились, если бы от страха перед бездной космоса не держался за арматуру, давно бы превратился в спутник Земли с органическим мозгом.
Мороз остановил движения пальцев, конечностей, век, осталось небольшое трепыхание сердца. В глазах появились галлюцинации: в звездном свете возник черный дымчатый силуэт монстра с раскрытой пастью. Из нее послышался тонкий голосок, нет, не из пасти, он возник у меня в голове. Он, словно удав, гипнотизировал, маня к себе. Я упал на четвереньки, обледеневший от замершего пота и испарений дыхания, ничего не приходило на ум, как, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, плыть навстречу небытию. Все стемнело, врезался во что-то мягкое, возможно, язык монстра, в невесомости отлетел назад, но челюсти сомкнулись. Снова нежный голосок вернул на мгновение сознание.
– Софочка, любимая, ты снова вовремя, – прошептал я, стараясь непослушными руками снять шлем.
– Потерпи, здесь нет кислорода, – ответил певучий голосок.
Уже на земле София объяснила свое появление.
– Солнечная панель получила необходимое движение, повернулась и получила долю энергии, включились севромоторы поворота, стараясь обеспечить постоянное освещение панели в движение. Но опоры не было, и она крутилась, скручивая кабель. Десяти минут хватило, чтоб ожили все системы глайдера, затем по маячку в твоем скафандре я отыскала тебя. Пока ты был без сознания, сделала десятка два витков вокруг Земли, приняли заряд, необходимый для спуска. В деревне всех переполошили, когда на огромной скорости приводнились на Двине, выплеснув мини-цунами.
. . .
После такого приключения немного успокоился, бросаться в крайности передумал, острые ощущения отошли на второй план. Занялся выполнением заданий старейшин, поиском новых племен.
На экобазе односельчане откапали четыре аварийные батареи по четверть тонны весом, плюс на военной базе взломали склад варварским методом, правда, Тёма, взглянув предварительно в виом, что там, нашел переносные батареи и грузовые электроплатформы. Загрузив их в трюм глайдера, этим увеличил продолжительность полета до двух суток, по ночам я производил переброску энергии за тысячи километров на «Агат». Хотя ночь в обследовании материков дело относительное: у нас ночь, а на другой стороне день. Хорошо, что об этом не догадывались старейшины, и так для них я возил энергию только ночью, на автопилоте, а днем исследовал далекие земли.
Облет Европы с высоты в три-пять километров с помощью оптики пока не дал результата. Деревень, обрабатываемых полей, рукотворных костров, подозрительных вырубок леса, гона дичи и так далее нигде не наблюдалось, но племя, приютившее Эврику и их палачей, не давало мне покоя.
Под ревностным взглядом Ярика увез Эврику на ее родину, оставив детей на отца. Решили начать путь с самого начала передвижения семьи. На карте приблизительно определили местоположение набережной меж полуостровов Греции и Италии, прочесали вдоль и поперек.
– Ну и где тебя носило, пока к нам не занесло? – Архимед начинал нервничать, – больше половины батареи ушло.
– Еще слетаешь, невелика честь, не жужалкой заряжать, я только родилась возле воды, а жила в горах, – огрызнулась она. – Притормози вон там, выше того утеса.
Свернули к подножию горы и приступили к подъему.
– Здесь! – воскликнула она, – на этом уступе я дралась с козлом, он никак не хотел прыгать в пропасть, а я, малая, хотела его съесть целиком, голод тогда был в селении, снежная зима и постоянные лавины мешали мужчинам проводить загоны дичи. – Эврику словно подменили, превратившись из матери-квоктухи в боевую амазонку. – Я перекрыла ему дорогу на узком карнизе отвесной скалы и, запустив в него палкой, осталась с голыми руками. Козел, получив по лбу, наставив рога, неспешно, грозно блея, припер меня к скале, затем отступил и, поднявшись на задние ноги, собирался повторить атаку, но уже не шутя. Я не растерялась, скользнула на камни и ударила…
Тёма на мониторе хихикнул.
– Малая, а уже знает, где самец щекотки боится, – поддержал я Тёмыча.
– Придурки, – покраснев, ответила она, – по задним копытцам, и они скользнули за карниз, обрушив свой вес в сотню килограммов на меня, думала, уже не встану. Затем на длинной веревке отец спустил меня в ущелье за ним. Когда козла принесли в село, я неделю была королевой и самой уважаемой девчонкой. Стой, выше на сто метров!
Эврика резко оборвала свой рассказ, указала на скалу. Глайдер также сделал маневр и приземлился на широкой площадке под козырьком. Мы направились к пещере, Эврика не сдержалась, взяла меня под руку, словно вела жениха на смотрины родителям, еле переставляя ноги, вошли вовнутрь. На удивление, нас «встретили» порядок, посуда, игрушки, обветшалая одежда находилась на своих местах, казалось, что хозяин вышел покурить, если бы не предательская десятилетняя пыль. Из выдолбленных печурок в скале, замурованных раствором, достали книги древних с пластиковыми листами, глиняные таблички с историей племени, описанные прапрародителями Эврики. Весь бесценный скарб перенесли в глайдер, труднее всего было перенести Эврику, которая наотрез отказывалась идти, желая остаться в родном доме навсегда. Софья быстро проявила себя по своей специализации психолога, просто перевела стрелки на меня, сказав, что Архимед хочет найти
