отправлю в таксопарки людей с вашим рисунком, но…
Он развел руками.
Да, это лишь видимость деятельности, о таком хорошо отчитываться перед лично курирующим расследование императором или князем, дескать, сотни сыщиков роют землю носом, но результата это, скорее всего, не даст.
Да и не на такси он уехал…
— Почему вы сидите здесь, в подвале, советник?
— Да уж явно не от хорошей жизни, — усмехнулся Григорьев. — Я прячусь. Он меня требуют отчета каждый час, телефоны в кабинете трезвонят, не переставая. Может быть. у вас есть какие-то идеи, граф? Пусть и не по вашему профилю? Сейчас я готов принять любую помощь и воспользоваться любой зацепкой.
— Убийство младшего Громова, — сказал Бессонов задумчиво. — Такие события должны составлять круги на воде. У вас есть сводка происшествий, начиная с той ночи и по настоящий момент?
— Где-то есть, — сказал Григорьев, выуживая из своей дорогой кожаной папки с золотым вензелем электронный планшет. — Сей момент, граф.
Он ввел пароль, приложил к крану палец и принялся листать отчеты.
— Бытовуха, бытовуха, хулиганская выходка, бытовуха. Какая-то спокойная неделя выдалась, — пробормотал он. — Вот, через день случилась бойня на фудкорте в торговом центре. Три трупа, но это не по нашему ведомству, этим полиция занимается.
— Есть подробности?
— Три трупа, — повторил Григорьев. — На первый взгляд, обычная поножовщина, но все убиты с использованием боевых нейротоксинов. Причем, двух видов. Один был нанесен на нож — два трупа, второй — на иглу — один труп. Судя по всему, сошлись двое на двое, один выживший, он и орудовал ножом. Причем, весьма профессионально, его жертвы умерли бы и от кровопотери, просто не так быстро.
— Улики остались? Оружие, что-то другое, что они трогали?
— Этого добра полно, — сказал Григорьев. — В том числе, и сам нож.
— Заберите это дело из полиции, пока они все не запороли, — посоветовал Бессонов. — Улики изымите и отправьте ко мне.
— Думаете, это наш парень?
— Вряд ли, — сказал Бессонов. — Но вы сами говорили, что готовы принять любую помощь и воспользоваться любой зацепкой.
* * *
Влад вышел из подъезда, свернул в соседний двор.
Соваться с пистолетом в метро было глупо и вызывающе, бросать пистолет на месте — глупо и расточительно, запасов оружия осталось не так уж много, а средства на закупку подходят к концу. Пока он не найдет новые источники финансирования, стоит быть аккуратнее.
Влад принял решение пожертвовать еще одним левым аккаунтом — они все-таки стоили дешевле, чем пушки, да и покупать их было не так рискованно — и запустил на смартфоне приложение для поиска машины.
Ему не повезло, до ближайшего автомобиля каршеринга было почти два квартала. Влад вздохнул, забронировал машину, запахнул куртку и ускорил шаг.
Его пути с так называемым Сопротивлением разошлись, но это было неизбежно. Детишечки не приближали революцию, а играли в нее, и Влад не сомневался, что вся их организация посыпется при первых же признаках давления. У лидеров уже наверняка припасены квартирки и счета за пределами империи, и они и дальше будут призывать к борьбе, находясь где-то в относительной безопасности. Относительной, потому что у СИБ длинные руки, и она может достать неугодного ей человека, где угодно. Хоть на другой стороне земного шара. Был случай, когда они кого-то из выступивших против императора ариков даже в Австралии, самой дальней из английских колоний, достали.
Британцы, правда, до сих пор списывают все на несчастный случай, но им так положено, чтобы свое не потерять.
Но все же знают, что такие несчастные случаи просто так не происходят. Поскользнулся в ванной, ударился головой о полку, и так десять раз…
Влад не мог не понимать, что когда-нибудь длинные руки имперской безопасности дотянутся и до него, и это тоже только вопрос времени, и с каждым новым убийством, с каждой новой смертью арика он только приближает этот миг.
До сих пор ему удавалось оставаться незамеченным.
Он менял личности, менял города, менял источники финансирования, иногда даже выступая наемником одного клана во разборках благородных семейств. Он менял оружие, работал с разной дистанции и старался, чтобы все его действия нельзя было связать в звенья одной цепи, он был как Мститель из комиксов, распространяемых Дальневосточной республикой, только круче, потому что о Мстителе знали все, а о Владе не знал пока почти никто.
Но рано или поздно это должно закончится. Бессонов, значит? Влад был наслышан об этом арике. Лучший провидец, вероятно, один из лучших сыщиков, внештатный сотрудник СИБ, слишком благородный, чтобы работать за зарплату? Говорят, он и стреляет неплохо, и в прочих боевых искусствах силен.
Однажды их пути почти пересеклись в Великом Новгороде, когда они оба, каждый со своей стороны, разгребали так называемый «заговор новых эсэров» и граф вот-вот должен был выйти на его след, и Влад уже разрабатывал план по его устранению, но Бессонова выдернули в столицу прямо посреди расследования, а местные без него просто завалили дело, получив в свой архив очередной «висяк».
Возможно, им суждено встретиться снова.
Но не сейчас.
Влад наконец-то добрался до забронированной машины, осмотрел ее внешний вид на предмет повреждений, которые могли бы привлечь внимание Государевой Автодорожной Инспекции, подтвердил аренду и сел за руль, первым же делом бросив пистолет под сиденье. В случае чего можно будет попробовать рассказать, что это не мое…
Хотя никто не поверит.
Влад вырулил с парковочного места и вписался в поток. Эсбешники эсбешниками, а деньги на продолжение террора сами себя не раздобудут.
Сначала была тьма, прерываемая редкими радужными всполохами, а потом осталась просто тьма.
Что-то менялось.
Ломтем перестал быть просто сгустком мысли, теперь он начал чувствовать свое (свое ли?) тело.
Но очень неуверенно и как-то издалека.
Первым пришло чувство вины. Ты плохой отец, ты не помог своему ребенку, ты все сделал неправильно, ты размяк и поддался эмоциям, неверно оценил ситуацию, и это потянуло за собой все остальное. Не надо было сразу же бросаться к дочери, не надо было поворачиваться к противнику спиной. Первым делом надо было валить этого чертова проводника, кем бы он ни был, валить наглухо и его и всех, кто мог бы появиться следом, а потом уже звонить в скорую, в милицию, хоть президенту, хоть черту лысому.
Но что уж теперь.
Мысли ворочались медленно, как бегемоты в густой грязи.
Ломтев помнил все до последней секунды его пребывания в том загородном доме, где держали Ирину. Помнил всю ту дичь, которую нес проводник. А потом…
Потом были провалы.
