он поспит. А я его алайцам потом продам, красавшика. В ближайшей провинции карантин, пока раскошегарятся, и день к ноши. А ношью — кто его искать будет на Вязи? Баян, мурло, дай…
Что-то коснулось шеи и я, кажется, снова уснул.
Второй раз очнулся от тряски.
Спина чесалась. Чуть меньше чесались руки и физиономия. Открыл глаза и улыбнулся: багажник, зараза, что же ещё?
Я лежал на грязных мешках, руки стягивала электрическая удавка. Вся кожа чесалась и горела. Под головой колыхалось что-то мягкое и живое.
Осмотрелся слегка. Понял, что шевелиться пока нежелательно: между кабиной пилотов и грузовым отсеком зияла неровная дыра, и я прекрасно видел две ненапряженные спины. Моего пробуждения никто не планировал, ну и не надо людей пугать.
Вокруг топорщились слегка покореженные фиксаторы грузового отсека. Что-то возили здесь негабаритное и тяжелое. Что, интересно? Вряд ли литий…
— Ты бы глянул, мурло, как он там, не сдох? — спросил знакомый голос, приглушенный гудением двигателя. — Сдохнет же, сволота.
Второй встал, но не полез через отверстие, а стал разглядывать меня издали.
— Пятнами пошёл, — констатировал он, возвращая зад в кресло второго пилота.
«Два кресла! — отметил я про себя. У наземных грузовых — только один водитель, а тут два. Значит, реактор точно есть. А ведь грузовик — решето решетом…»
— Заразный, поди. Ты же говорил — карантин? — второй брезгливо поплевал на руки и вытер их ветошкой.
— С какого глузду абай заразный? Абаи — с прививочками, — отозвался первый. — Башаг у тебя грязный, вот што.
«Бачаг? Дрянью-то какой меня накачали, гады. Это не наркотик, это, скорее, удар поленом по печени».
— И щё теперь? Я его варил? — взвизгнул второй.
Может, и прилетело ему от первого, я уже голову опустил и не увидел.
— А не истери патамушто. Сдохнет — на орбите сбросим. А пока — полежит мала, попахнет. Не сумрёшь.
Второй привстал и стал опять изучать меня.
— Ну шо? Капец? — спросил первый.
— Не-е, издох бы — побелел, как мама.
— Нишо. Погрузимся шас и полетим до самой твоей мамы.
— А ты забыл, что задница пропускает?
— Е-биться сердце перестало! Так Сёшка ш чинил?
— Чинил, но не герметизировал.
— Вот ты, значит, и поползай. Ты ше не досмотрел!
— Почему я-то не досмотрел? — и второй опять взвизгнул, как от боли.
— Патамушта, — констатировал первый.
Я улыбнулся. Всё стало ясным, как небо в День первого колониста: администраты городов на праздники всегда облака разгоняют…
Траггеры. Контрабандисты. Хэд знает, что они тут забыли, но точно они.
Спецбраслет спёрли, в храм не ходи. Маячок во мне есть, но слабенький, не найдут ведь меня по маячку. Чешется-то всё как, аллергия, похоже…
Блин, малая плакать будет…
Я вдруг, как на яву, увидел маленькое личико, дрожащие уголки губ…
Спина тут же покрылась липким потом, но улыбка с губ не сходила. Что же я за зараза такая — мне ж чем хуже, тем лучше.
Нет уж, надо выбираться. Не могу я здесь сдохнуть за просто так.
* * *
Потом я узнал, что примерно в это время меня и хватились. Хватились бы раньше, но эпидемия выбила эйнитов из привычного им состояния напряженного внимания. Вся община работала сейчас на город — эйниты невосприимчивы к заразе, они и возились с больными, и прививали контактных. А гражданские и военные медики старались иметь дело только с условно здоровыми.
Айяна рассказала, что первой заплакала малая. Проводящая стала успокаивать её, ощутила беспокойство и нашла Колина. И машина завертелась.
Выяснили, что катер уже два часа стоит на автоКП в джунглях, водитель не отзывается…
Колин прилетел на Кьясну на шлюпке, у неё другие скорости, и примерно через три с половиной часа катер нашли вместе с мирно спящим в реанимационной капсуле сержантом. И никаких следов, кроме моего кителя под сосной. И джунгли на тысячи единиц вокруг. Как искать?
Спутников над сектором — ташип наплакал. Колония-то крошечная на Кьясне, мелочь, семнадцать провинций общей численностью в четыре миллиона жителей…
Колин связался с Энреком, тот приказал Дегиру организовать поиск с привлечением космических сил резерва.
Время, однако, шло. И лендслер прекрасно понимал, что стартовать с Кьясны незамеченным — проще простого, а Дегир пришлёт профессиональных поисковиков часов через шесть-восемь.
Какое-то время меня пытались искать на шлюпке — с Колином было четверо местных полисов. Через час-другой бесплодных поисков мой друг оставил полисов в шлюпке, сбросил защиту и ушёл в дэль.
* * *
Дэлем на Кьясне называют здешние джунгли. Он не похож на заливные леса Джанги или широколиственные рощи Паро, соседней, тоже курортной планеты.
Дэль — деревья и кустарники, взбирающиеся по горным склонам. Передвижение на низкой высоте в дэле опасно: местность повышается и понижается внезапно, маскируемая буйной растительностью.
Контрабандисты, видно, очень хорошо знали рельеф, потому что мы ни разу ни во что не воткнулись, хотя летели, едва приподнявшись над кронами. Впрочем, может быть катер даже нырял в заросли — мне трудно было следить за дорогой.
Я лежал, изображая умирающего. Головой я, судя по всему, касался водителя нашего катера. Поскольку его здоровье таггеров не интересовало — он крепко спал, оглушенный наркотиком.
Почему не спал я? Сияние, думаю, сыграло свою роль. Организм отреагировал на грязный наркотик, как на отраву, и начал активно бороться. Меня подташнивало, мышцы ныли, кожа чесалась — но восприятие становилось всё чётче. Вот только пить хотелось всё навязчивее.
Наконец стали садиться. Катер завертелся, пытаясь втиснуться в самую гущу камней и деревьев. Куда же мы прорываемся?
Прорвались. Каньон, однако. Сверху осталось зелёное буйство, а под нами был обширный каменный «карман» с песчаным дном и рекой, зашумевшей где-то рядом, когда грузовик сел и таггеры заглушили мотор.
Я видел всё это, потому что первый и второй вылезли наружу, и я рискнул приподняться.
Мягкое под моей головой действительно оказалось водителем.
И ещё я увидел другие грузовые машины. Много. Не один десяток. И услышал разноязыкий мат…
* * *
Спрыгнув, лендслер исчез в густом подлеске. Спустя полчаса он так же бесшумно появился из зарослей, забрался в шлюпку и махнул рукой на север. Единиц через триста — велел остановиться и опять исчез в дэле.
Полицейские боялись даже заговорить с ним. Чужак-имперец пугал их и до этих странных поисков. Он был расслаблен и напряжён сразу, и лицо его всё больше становилось похожим на звериное…
* * *
Обо мне забыли, и я начал размышлять, как освободиться. Это было не так уж и сложно, учитывая свободный подбородок и стандартный пульт управления грузовиком.
В пультах я разбирался прилично. Делов-то — проползти в дыру и разрядить элекроудавку?
Обмякшую удавку я сбрасывать не стал, бежать-то некуда. Мы были словно в
