тренироваться словно паровоз, приседать и отжиматься практически бесконечно, не уставая. Да, звучит солидно, едва ли не питерская способность, но пардон, господа, что от этого толку, если мой удар по-прежнему разве что муху на щеке серьезного противника может убить? Иных отклонений от нормы в организме за вчерашний день я не нашел. Регенерация и выносливость. Да ладно, неплохо.
Нет, существовало еще кое-что – когда я только начал отжиматься, я кривлялся как червяк на сковороде – слабые мышцы не позволяли сделать четкое отжимание, но к приходу Нанасэ-нээсан я уже исполнял упражнение почти идеально. В моем мире и с таким телом для этого потребовалось бы пару месяцев упорного труда и четко распланированной нагрузки. Ура. Вот тут перспективы меня радовали. С другой стороны, я собирался прожить спокойную жизнь, дарованную мне вселенной, Богом или третьими мистическими силами… Однако всегда проще прожить такую жизнь, какую ты хочешь, если у тебя больше возможностей. Потому…
Тут моего локтя коснулся небольшой бумажный треугольник.
Записка. Да, даже в японских школах во время уроков передают записки. Мобильных телефонов тут пока еще нет. Вернее, есть, но они словно бы из фильмов семидесятых годов моего мира – здоровенные коробки размером с блок сигарет и с огромной антенной, да и доступны только очень богатым людям. Вот у нас с Нанасэ-нээсан даже обычного, стационарного телефона с наборным диском и то нет. Вот и приходится местной школоте передавать с парты на парту записки. Правила школьной переписки: если тебе на парту легла записка, ты обязан передать ее дальше, адресату.
Взглянув на учителя и убедившись, что Сатоми-сан не смотрит в мою сторону, я перевернул бумажный треугольник и прочитал имя. Ямасита. Сперва я не понял, но через долгие две секунды до меня дошло. Это мне. Синдзи-кун никогда не получал записок. Он был словно бы невидимым для социальной среды его класса. Нет, его не игнорировали, с ним здоровались и разговаривали, но, как правило, только по делу. Кто должен дежурить, что принести завтра в школу – это староста, сюда садиться нельзя и следи за своими вещами – все остальные. И конечно же – сгоняй в столовую и купи напитков, а то получишь подзатыльник – Цудзи с его компанией. Вот и вся социальная интеракция. А тут вдруг – записка. Как там – пахнет сиренью и крыжовником, письмо от Иеннифер из Венгерберга. Поддавшись порыву, понюхал бумажку. Не пахнет. Или пахнет, но чем-то трудноуловимо девчачьим, цветочный такой аромат. Не разбираешься ты, брат, в запахах, подумал я, и Синдзи-кун тоже в этом деле профан.
Развернул бумажный треугольник, сложенный в традиции оригами, при этом подумал, что ответное письмо писать не буду – опозорюсь, так сложить я точно не смогу. Хм. Можно ли назвать это приглашением? Четкий почерк, несколько слов. Написано: «На большой перемене подойдешь к нашему столу». И подпись, вернее два иероглифа. Юки Онна. Снежная Королева! Не сдержавшись, покосился в сторону ее парты, едва не заработал косоглазие, но ничего особенного не увидел. Снежная Королева все так же сидела с совершенно прямой спиной и, казалось, была полностью поглощена уроком.
Вот же. Видимо, никакого ответа на это и не подразумевалось. Куда денется Синдзи-кун, сама Юки до него снизошла. Вот что это такое творится на белом свете, люди добрые? Неужели Снежная Королева и ее близняшки после вчерашней драки прониклись ко мне чувствами и захотели устроить оргию где-нибудь в укромном месте школы – проскользнула у меня мысль, и сознание Синдзи-куна, подростка в самом пубертатном возрасте, тут же услужливо подсунуло мне несколько картинок, как именно все это должно происходить и в какой очередности. Мысленно похвалив гибкость участниц процесса и смелость в постижении вершин эротического мастерства, я выбросил эти картинки из головы, ибо нет. Ну никаким образом этого быть не может. Слишком уж велика социальная дистанция между нами, разные ранги, разные ветви влияния. Вернее, вот у нее и ее свиты это влияние есть, а у меня нет. Она – Королева со свитой, отличница, спортсменка, вот разве что не комсомолка, а в остальном – прямо сияющая вершина социальной иерархии. И Синдзи, тряпка-кун, тормозила, трусоватый заика и, вообще, как будто списанный с канона задрот. Друзей нет, социальной жизни нет, есть пара журналов с голыми сиськами под кроватью, которые он истово прятал от Нанасэ-нээсан, а я вот лично подозреваю, что последняя давным-давно про эти журнальчики знала, наверное, еще и посмеивалась про себя. Так что никаких оргий нам сегодня не обломится, а обломятся нам наверняка проблемы. Снова. В любом случае. И отказать, не подойти к ним я тоже не могу – обидятся. Кроме того, что я им обязан (Ая вот вчера кошелек принесла и пиджак мой подержала), так и заиметь личную неприязнь от Снежной Королевы было бы неудобно, м-да… Решение было принято, и, дождавшись звонка, я подошел к столу, за которым оставались сидеть сама Юки и ее близняшки.
– Юки-тян, Ая-тян, Мико-тян, – поздоровался я.
– Садись, Ямасита-кун, – кивнула мне одна из близняшек. Я опять начал их путать.
– Спасибо, – я сел рядом и огляделся. На большой перемене школьники обычно разбредались по школе, дабы перекусить. Большинство уже убежало в столовую или нашли себе укромные уголки, чтобы пообщаться и поесть. В классе, кроме нас, остались двое девчонок и три парня, обсуждающих вчерашнюю серию «Семи грехов Киото».
– Я позвала тебя сегодня по двум причинам, – сказала Юки-тян, она же Снежная Королева нашего класса. – Первая причина – это она. – Легкий наклон головы в сторону одной из близнецов. Наверное, это Ая. Она выглядит смущенной и перебирает пальцами край юбки, не поднимая глаза.
– Ая-тян совершила дурной поступок и сейчас Ая-тян извинится, – сказала Юки и замолчала, вопросительно подняв брови.
Ая кивнула, покраснела еще больше и что-то прошептала, глядя вниз и явно избегая встречаться со мной взглядом.
– Ямасита-кун не слышит тебя, Ая-тян. – А вот сейчас я понял, что прозвище Снежная Королева за Юки закрепилось не только из-за созвучности ее имени. Меня словно бы обдало холодом и снежинки закружились в воздухе – такими холодными были ее слова. Холодная. Непреклонная. Королева.
– Я прошу прощения у Ямаситы-куна! – практически выкрикнула Ая и наклонила голову так, словно ей кто-то ударил по затылку. Я поднял руку.
– Тебе не за что извиняться, Ая-тян, ты не сделала ничего дурного. – сказал я. – За что ты…
– Думаю, что тебе следует объяснить Ямасита-куну, за что именно ты просишь прощения. – Ее слова словно холодный ветер прервали мои попытки загладить ситуацию.
Я
