хмыкнул: — Успел или как?
— Как. — Т’хар изящным в простоте движением рубанул дверь, и клинок отпластал от панели громадный кусок, который выпал наружу. Тоннель затопил дневной свет. Зашипела перерезанная гидравлика… «Бэрит…» — Правитель позволил себе мысленный всплеск досады. Дверной привод ломался каждые полмесяца, не смотря на титанические усилия гнома. Дгор обещал починить переход к обеду…
Моля Хранителей о том, чтобы встретиться с живыми, Т’хар продрался сквозь вырезанное отверстие. Отступил в сторону: ринувшиеся следом маги и тридцатка настроены серьезно. Под звон мечей и треск магических разрядов фо-ригийцы хлынули к разбитой аппаратуре. За ними с невнятными проклятия следовал Чет.
Подскочил к родственнику и замер готовый ко всему. Смертоносная изморозь Тиг-Лога в руках, тело напряжено, сбалансировано.
Т’хар покосился на лезвие, возникшее у глаз. На всякий случай отодвинулся… И не сдержался — выругался.
С трудом налаженный комплекс изучения Врат разрушен. Разбитые приборы вывалили электронные внутренности на грунт, утоптанный сапогами; ореолы замыканий рождали чувство одиночества редкими трескучими вспышками. Сквозь звездообразный пролом, некогда бывший воротами, отчетливо просматривались поворот дорожной колеи и туманная полоса леса за волнами травяного поля. Окно в красоту, чья рама — сероватые стены — испещрена багровыми подтеками и черными пятнами копоти. А на переднем плане Мик, стоявший средь поваленных стоек.
С показной беззаботностью Михаил смотрел на цепочку солдат. Автомат небрежно закинут на плечо, в зубах дымится сигарета — образ внушал.
Игнорируя опасный блеск клинков, Настройщик аккуратно стряхнул пепел, чем вызвал усмешку Чета. Мику стоило посмотреть на себя со стороны: изрезанная куртка с наполовину оторванным рукавом, грязные брюки, садненные пальцы, покрытые засохшей кровью, и лицо, украшенное стремительно заплывавшим правым глазом. Полный порядок.
Михаил изучил новоприбывших и едва заметно хмыкнул: на Т’харе из всего гардероба только штаны, салатного оттенка рубаха и шлепанцы. На скулах отчетливо виднелись разводы от пены для бритья. Эта маленькая деталь позволила Настройщику на миг представить старика отцом…
Он хмуро качнулся в сторону Т’хара. Сверкнули мечи…
— Опустить оружие, — торопливо вскинулся правитель Ладора. — Здравствуй, Мик. С возвращением.
— Спасибо за добрые слова. — Михаил сдвинулся с места.
— Э-э… ты несколько припозднился. — Т’хар неосознанно потер челюсть. — Видишь ли, Четрн уже кое-что объяснил.
— Прям конкретно занес или в общих чертах?
— Если ты про то, как нехорошо использовать честных и порядочных димпов в темную, то посыл прозвучал. — Правитель укоризненно покачал головой. — Даст боги, вас минует бремя планирования…
— Про наше бремя лучше не вспоминай. Опять расстроишь. — Михаил вынул рожок автомата, проверил и поставил обратно. — Кто пятый? Кто остановил Хаос?
Буревестник чуть побледнел и медленно покачал головой в неведомом отрицании. Знания ощутимо тяготили правящую клику.
— Об этом лучше не со мной…
— Спросим со всех, — припечатал Чет. — Защитник упоминал, что прошел базовый курс тактики допроса. Не постесняюсь, использую…
Михаил хлопнул по подставленной ладони подошедшего Курьера. На сегодня он, возможно, простит Чету сигарету — не привыкать. Четрн, как и восход Близнецов, неизбежен…
Ствол автомата уперся Желтоглазому в подбородок. Вкупе с ласковой улыбкой владельца оружия жест заставил Четрна призадуматься. Он глубоко затянулся и тонкой струйкой пустил дым прямиком в дуло. Мик отбросил «пушку». Лишняя тяжесть — к тому же разряженная — ни к чему.
— Пацифист, — фыркнул Чет.
«Они не меняются». — Т’хар помрачнел. Его люди щедро накормили землю кровью; создания, что доверились силе Ладора, искали знание, правду, увлекали неверующих истой преданностью делу. Он осторожно преодолел первый завал. Справа, у постанывавшего Бэрита хлопотала одна из магов, учениц Белой Матери и Брона; ее напарница осматривала тела — искала живых. Но Повелитель уже знал, чувствовал: усилия тщетны. Случившееся выходило за рамки будущего, спрогнозированного им и Эдэей. Почему? Из-за чего, Эфгово проклятье?! Что изменилось?!
Впервые Хоор атаковал непосредственно Врата. Не стал прибегать к излюбленному вторжению и предпочел решить проблему без лишнего шума. Вот только что вело Гробовщика, Т’хар не имел ни малейшего представления. Доступ к Вратам Фо-рига не гарантировал победу, не обеспечивал преимуществ в тактическом плане — тем бессмысленнее выглядели усилия противника… Или же в том крылась страшная истина — перемены всегда предваряли действие.
Что-то произошло. Провал хооровского плана нарушил равновесие…
Лиственно-зеленые глаза Правителя Фо-рига подернулись дымкой, стали тусклыми. Он обогнул группу солдат и достиг трупов. Память резала болью. Сколько лет, веков, тысячелетий он лицезрел смерть? Сколько? Т’хар вздрогнул: прохладное дуновение взбило рубаху парусом и схлынуло, оставляя димпа наедине с Амор. Маленькая, часто увлекавшаяся глава очага науки. В детстве она любила черничные леденцы и ромашки… Воспоминание угасло.
Придавленная опрокинутым генератором женщина тянулась в неизвестность — пальцами цеплялась за дерн. Цеплялась достаточно странно…
Старейший из димпов резко нагнулся.
«Помню ее» — вдруг осознал Михаил. Позабыл о затянувшейся перепалке с Четом и переместился к владыке Ладора. Где-то во глубине прошлого трепетал образ леди в белом халате. Ныне удар меча отвел ее в чертоги мертвых… Великая сила — образное мышление. Настройщик встряхнулся — хорошо бы успокоить стенавший организм парочкой бэргов… Позже.
— Полагаю, практика из ряда вон… — Он пристально смотрел в сумрачное лицо Т’хара.
— Да. Хоор предпочитал войну, а не диверсии.
— И что изменилось?
Вместо ответа Правитель кивком указал на землю у женской ладони, где наполовину прикрытый кистью виднелся рисунок, сотворенный остатками сил. Мир затаил дыхание. Амор силилась передать нечто…
— Я бы не отказался от комментариев, — нарушил затянувшуюся паузу Четрн. — Загадки меня напрягают. А когда я напряжен, начинает твориться нехорошее…
Секунду или около Т’хар молчал. Силился вспомнить… Амор работала над какой-то задачей, связанной с… Память услужливо воспроизвела пустоту.
— Я… Я не знаю. — Повелитель оглянулся на родню.
В линиях, неловко прочерченных средь пучков жухлой травы, угадывалось схематичное изображение глаза.
Она не помнила, как спустилась вниз, на минус третий уровень — в секцию, отведенную холоду и блеклому свету изолятора. Казалось, только секунду назад спина упиралась в ровную гладь экрана, а перед глазами, упорно расплываясь, вибрировала тонкая царапина на нижней грани столешницы. Затем сознание сыграло дурную шутку, и реальность раскололась чередой вспышек.
На задворки восприятия канула пластиковая монолитность коридора — жемчужный отлив на стенах; бежевое ковровое покрытие и линия нитевидных плафонов — прародителей официоза и минимализма. Единственное, что осталось — дверь с кодовой табличкой и черной зазубриной сенсорного пульта… И несколько шагов труднее, чем взойти на эшафот.
Эдэя уперлась руками в прохладу стены и склонила голову. Позади негромкий говор… Трое десантников и один штатский с развернутым информ-спутником в руках неторопливо двигались из ниоткуда в никуда — случайные
