том пне, —
чистый кивнул в сторону приземистого пенька, — и рассказывает мне историю. Хотя порой это похоже на чтение, иногда вместо речи можно видеть образы. Говорю же — сложно!
— Ладно. Ну а если его заставили, приставив нож к горлу? — я не сдавался.
Красноглазый вскинул бровь и одарил меня недобрым взглядом.
— Если его заставили, как ты говоришь, то он бы мне так и спел, потому что без ключа нельзя перевести трель. Впрочем, мы сейчас это и проверим. — Он вскочил на ноги и устремился к лесу. — Сиди здесь и не дёргайся.
Я закрыл глаза, выровнял дыхание и стал ждать. Пролежал я так довольно долго, прежде чем в лесу треснула ветка, но я не двигался. Вскоре на тропу вышел Юки. Я следил за ним сквозь прикрытые веки. Могги завидев меня тут же вскинул лук и сердце моё сжалось, а ну как вдруг он не найдёт ничего лучше, чем спустить тетиву?
— Вот ты и ответил на свой вопрос. — Красноглазый ухмыляясь во все зубы, вразвалочку вышел из тайги. Чуть помедлив, он добавил: — Вставай, чего разлёгся?
Я решил промолчать. Юки сверлил меня ненавистным взглядом, что означало лишь одно — брата он не нашёл. Могги всё же опустил лук, а красноглазый кивком, что вошло у того в привычку, указал мне на тропу. Что ж, намёк понят: «иди первым — наш разговор не для твоих ушей». Перечить я не стал, потому просто пошёл вперёд, конвоиры же слегка отстали.
Для себя я вновь отметил перемену в поведении красноглазого, он словно взрослел лет на десять в присутствии могги. Должно быть на то были свои причины. В конце концов у них тут явно идёт какая-то маленькая война между кланами, готовая вот-вот перерасти в нечто большее.
Около часа мы двигались в таком порядке: первым шёл я в роли приманки, в чём не приходилось сомневаться, конвоиры двигались чуть поодаль, луки они держали наготове. Я пару раз оборачивался, но натыкался лишь на сочувственный взгляд красноглазого, мол, давай топай, иного пути нет, но ты справишься.
Вскоре мы вышли к развилке. Дорога в этом месте становилась шире и раздваивалась словно змеиный язык, огибая широкий кедр, через крупную ветвь которого была перекинута верёвка с петлёй. В петле болтался человек с мешком на голове. Живот его был вспорот, а сизые внутренности вывалились наружу и теперь свисали до земли. На поясе мужчины был закреплён малый тул для арбалетных болтов с одной стороны, с другой — крюк для натяжения тетивы и знакомые перья, заткнутые под ремень.
Позади раздался сдавленный стон. Оборачиваться я не стал, так как прекрасно представил себе перекошенное от гнева лицо Юки и наконечник стрелы, который смотрел мне в спину.
— Стой! — крикнул красноглазый.
Тетива тренькнула. Стрела со свистом пронеслась над моей головой и перебила виселицу. Тело Старшего упало на землю. Я поймал себя на мысли, что так и не узнал его имени.
— Юки! Стой, мать твою!
Но Юки было уже не остановить. Горечь утраты, возможно не первой за день, застила глаза парню, и он ринулся к брату. Когда он промчался мимо меня, я всё-таки обернулся. Чистый замер с каменным лицом и казалось не обращал на меня внимания.
— Иди. — Он взмахнул рукой, приказывая двигаться вперёд.
Я лишь пожал плечами, но подчинился хотя знал, что впереди нас уже ждали.
— Это западня, — сказал я.
— Похоже на то. Нас уже заметили, но не нападают. Я слышу лошадей. Шагов двести. Правая дорога. Видимо засада ждёт, когда соберутся все. Постарайся выжить и не применять поток.
Я обернулся. Красноглазый продолжал смотреть вдаль ступая следом. Его чутьё превосходило моё, так как я ничего не слышал.
— Это сделали крехи, — прорычал Юки, когда мы подошли к кедру. — Значит и деревню сожгли они.
— Вполне возможно, но те чужаки могли, — красноглазый запнулся, подбирая слова, — подстроить всё так, чтобы вы обвинили крехов. Это ритуальное убийство?
— Да. — Молодой могги сжимал и разжимал кулаки. — Теперь его душа принадлежит лесу.
— Что-то тут не так, — нахмурился чистый.
Он поднял обрывок верёвки и теперь крутил его между пальцами.
— Ублюдки! Я отомщу! — Юки почти перешёл на фальцет.
Сейчас я видел в нём всего лишь молодого парня, разбитого горем. Вдруг он спохватился и вскочил на ноги.
— Лошади! — крикнул могги.
Теперь животных слышал и я.
— Четверо. Люди из форта, — кивнул красноглазый. — Узнаю голоса.
Вскоре всадники показались из-за пригорка. Как и сказал бородатый их было четверо. Первым ехал жилистый мужчина средних лет, русые волосы собраны в хвост на затылке, тёмные штаны из плотной кожи, лёгкая рубаха на шнуровке, к седлу приторочены ножны с длинным мечом, на поводу он вёл двух вьючных лошадей. Следом парочка: он — на вид молод, но взгляд колкий, короткие волосы, длинный серый камзол с перламутровыми пуговицами поверх льняной рубахи распахнут, оружия не видно; она — кожа бледная, волосы, напротив, как воронье перо спадали волнами на плечи, взгляд уставший, на груди переливался в солнечных лучах кулон с довольно крупным драгоценным камнем. Замыкал группу пожилой латник в трёхчетвертном доспехе с большой вмятиной на кирасе, закрытый шлем с гребнем местами измазан сажей; на поясе средний меч, вооружён так же был пистолетами: два в ольстрах[1] у седла, ещё две рукоятки торчали из-за голенищ сапог, и два крепились ремнями крест на крест на груди.
«Рейтар? Этот-то откуда тут взялся?»
— Ну надо же, — сказал молодой в камзоле, когда отряд приблизился. — Собаки и на такое способны.
Говорил он, не скрывая призрения. Юки зарычал и выстрелил. Щёголь должен был вывалиться из седла пронзённый стрелой аккурат меж глаз, но мужчина сделал жест рукой, словно отогнал назойливую муху и стрела, вспыхнув, превратилась в пыль, которая облаком окутала женщину.
— Гариус, чтоб тебя! — выругалась она, прикрывая рот платком. — Это было обязательно?!
— Тэсс, он пытался меня убить. Ты совсем ослепла? — повёл бровью тот.
Она на это лишь скорчила мину и перевела взгляд в нашу сторону. Меня и могги лишь бегло оценила, а вот красноглазому повезло больше: секунду она рассматривала чистого, а потом на лице её отразилось узнавание, Тэсс улыбнулась.
— Мастер Ригго! Какая честь. — Она учтиво склонила голову, не так, как кланялся бы низший чин,
