но был точно уверен, что самостоятельное купание в горячих источниках Сонной Долины никогда не сравнится с той серией нырков и выныриваний, которой крушт завершает день на озере. И почему Молчуну было бы не помолчать этой чудесной ночью?
– Как ты думаешь, почему Рами бежала днём?
Варэк предпринял отчаянную попытку сделать вид, что не услышал вопроса. Но Лилле был неугомонен:
– Она не коренная круштанка. Она не обладает нашей ловкостью. Ей было легче спуститься ночью по верёвке, когда крушт едва идёт. Тем более, с ребёнком на спине. Да и улизнуть от спящего мужа намного проще, чем от бодрствующего.
– Лилле, отстань! Я здесь как бы отдыхаю, не заметил?
Лилле послушно умолк. Но своё дело паршивец сделал. Как бы Варзк не поворачивался к соплу то одним, то другим боком, прежней неги как не бывало.
– Извини меня, – тихо сказал Лилле, почувствовав, что натворил.
– Подавись своими извинениями! – прошипел Варэк. – Словно не знаешь, как я люблю купания крушта!
– Что? – Лилле даже приподнялся на локте от удивления.
– И ты тоже? Я думал, ты притворяешься, думал, тебе всё на круште противно.
– Вот тебе и лучший друг! – обиделся Варэк. – Да, да, да! Кричать с каждым нырком и визжать с каждым выныриванием – не один ты так любишь. Я тоже так люблю. Это единственное, что заставит меня скучать по крушту.
Он хотел добавить ещё и «кроме тебя, конечно», но потом из мести решил промолчать. Но Лилле был так озабочен Рами, что не заметил, как ему пытается досадить друг.
– Так всё-таки, Варэк? Что ты думаешь по этому поводу?
– Думаю, она надеялась, что ночью крушт повернёт в сторону её страны. Но крушт прошёл мимо. И её силам настал предел.
Варэк выпрямился и посмотрел сперва на звёзды, а потом на поверхность озера, блестящую от света его миниатюрных обитателей, и задумчиво сказал:
– Мне кажется, она бы утопилась, если бы не сбежала.
Настала долгая пауза, после которой Лилле поинтересовался, известно ли Варэку, кем была Рами в нижнем мире.
– Да мне-то почём знать?.. Её муж никогда об этом не говорил, а сейчас, сам понимаешь, спрашивать неудобно.
Разговор был неприятен Варэку. Он не понимал, как парень, которого Рами назвала человеком с тонкой душой, не чувствует, что после неприятного происшествия это озеро – подарок судьбы. Вместе с водой с кожи будто стекли все тревоги и заботы. Если днём только и разговоров было, что о таинственной пропаже Сына Антилопы и Рами и чудесном спасении малыша Малле, то к ночи если что и обсуждали, то улов. Даже муж Рами забыл о пропавшей жене, радуясь тому, что вместе с ней не потерял и сына.
– А ты помнишь, как она была одета, когда впервые взошла на крушт?
– Откуда? Я совсем маленьким был.
– Я тоже был маленьким. Но помню. Её одежда была украшена блестящими камнями. В нижнем мире блестящие камни – признак влиятельных людей. Там всё по-другому. Там живут не общиной, где все равны. Там есть те, кто ниже, и те, кто выше. Я не о росте, я о положении в обществе. Одни всегда живут хорошо, а другие – всегда плохо. Неужели тебе хочется туда?
– Да, хочется!
– Почему ты так уверен, что окажешься в итоге среди тех, кто живёт хорошо, а не плохо?
– Потому что достоин этого!
Лилле закрыл глаза и сжал губы. Варэк приготовился услышать самое главное. Но Лилле даже после паузы продолжал идти окольными путями:
– Влиятельные люди – это знатные люди. С таким количеством блестящих камней на платье она, наверное, была знатной женщиной. Некоторые знатные люди имеют собственные армии в нижнем мире.
– Лилле, ты переживаешь, что она и вправду сможет найти тебя и отомстить?
Лилле тяжело вздохнул и спросил, зачем Варэк дружит с таким трусом.
– Потому что все остальные ещё хуже со всей своей храбростью! – отшутился Непоседа.
К нему вернулось хорошее настроение, но лежать больше не хотелось – деятельная натура брала своё.
Сладко потянувшись, он спрыгнул с нароста возле сопла на дорожку из ремней, с немыслимой для большинства родной общины скоростью добрался до Щетины, где не стал пугать Лилле, скачками с шеста на шест, а всего лишь сделал несколько выходов силой и подъёмов переворотом, но потом не удержался и всё-таки заставил друга поволноваться: повиснув на одном шесте вниз головой, раскачался и бросил своё тело в направлении другого. Переход с виса ногами на вис руками и наоборот умели делать многие молодые круштаны, но на памяти Лилле только Варэк, его без вести пропавший брат Авэк, да покойный Сын Антилопы могли исполнять этот трюк подряд много раз, проходя так порой всю Щетину и обратно. Вот и сейчас страх за Варэка через несколько минут уступил место восхищению.
– Неудачный год для Миртару, – продолжил делиться своими опасениями Лилле, когда Варэк вернулся к соплам. – Изо всей общины я один – мальчик нужного возраста. Тяжело идти в Миртару одному. Вот бы пойти с тобой вместе!
– И что ты мне предлагаешь? – засмеялся Варэк. – Родиться заново, поближе к таянию снегов?
Когда Лилле рассказал свой план, улыбка моментально исчезла с лица его друга.
– Нет, я не позволю тебе сломать себе жизнь!
– Не жизнь, а всего лишь ногу.
– А если кто узнает?
– Что страшного? Я же не отказался от Миртару, я сжульничал, чтобы всего лишь отложить его на год.
– Этого мало для суда по законам крушта, но более чем достаточно для позорных слухов. Ни одна семья не захочет породниться с тобой, а равнинную невесту, даже если ты изменишь отношение к ним, притащить из Миртару тебе не по силам с твоей-то робостью. Ты умрёшь одиноким.
Чувствуя, как расстроен друг, Варэк решил немного подбодрить его:
– И поверь тому, кто уже застревал в Сонной Долине. Этот год был худшим в моей жизни. А уж каким он был бы для тебя, кто так любит кочевье с круштом…
И, так как спать совсем не хотелось, Варэк пустился в долгие воспоминания.
– Подождите! Подождите меня! Мне уже лучше!
Но напрасно мальчик бежал за покидающим зимовье стадом круштов. Он опоздал буквально на несколько часов выйти из продолжительного сна, вызванного болезнью.
– Впрочем, чего ждать от парня, который даже родился не вовремя! – прокомментировал кто-то тонким до отвращения голосом.
Покраснев от гнева, Варэк обернулся на стоявшего в двадцати шагах позади сверстника. Зачем только он поделился с ним своими тайными мечтами и переживаниями! Неужели непонятно,
