потом это хорошо отметили. Они были в стельку пьяные и пытались драться. Но в их схватке явно побеждал алкоголь. Двигались они вяло, ругались неразборчиво. На одном из них был хороший костюм и шляпа, которую он каким-то чудом еще не потерял.
Второй был одет явно похуже, но на поясе у него висел меч, который мог стоить трех костюмов его противника. Похоже, что торговец подрался с наемником из охраны.
В трезвом поединке у торговца не было бы шансов, но выпитое уравняло дерущихся. Оба пускали слюни, мычали и пытались нащупать противника. Наконец торговец наткнулся на правый сапог своего врага. Вероятно решив, что нашел шею, он начал активно этот сапог душить.
Наемник неожиданно вспомнил, что вооружен, потянул меч из ножен и рубанул крест накрест. Первым ударом он сбил с торговца шляпу, а вторым разрубил ее в полете на две части.
После этого подвига он прокричал: «Смерть жадным собакам» и неожиданно захрапел. Валетом к нему уснул и его горе противник, умостившись щекой на недодушенный сапог, как на подушку. Алкоголь победил окончательно.
Отряд прошел бы мимо, не обращая внимания. Возиться с пьяными не их забота. На то есть городская стража.
Только вот одно но… Из разрубленной шляпы разлетелись широким роем пепельно-серые бабочки. Под лучами утреннего солнца они вспыхивали багровыми искрами и осыпались щепотками золы.
— Придави меня кряхово вымя! Это же огневая моль! — Удивился сержант. — А ну, парни, вяжите их и тащите к капитану на допрос.
— И проверьте у них карманы. Может найдете что покруче огневки.
Огневая моль или попросту огневка относилась к запрещенным артефактам. Штука эта кажется почти безобидной, но на самом деле она дьявольски опасна. Этот сероватый мотылек может за одну ночь отложить две тысячи яиц. И из каждого яйца за неделю вырастет такой же мотылек.
А пока личинка будет расти, она будет есть. Но если обычная моль любит шерстяные вещи, то огневка любит все, что только можно грызть: от фруктов до древесины. Если оставить в пустом деревянном доме несколько таких бабочек, то через пару месяцев они со своим потомством превратят его в труху.
Но дом не рассыплется. Он сгорит! Если на эту бабочку попадает солнечный свет, она спихивает, как капля раскаленного масла на углях. Поэтому, когда одна из огневок прогрызет себе путь к свету, она подожжёт то, что не доела.
Ввоз огневок на территорию города был строго запрещен. При прошлом правителе того, у кого найдут этих адских мотыльков, сжигали на костре. Виновного привязывали к столбу, обкладывали связками дров и выпускали туда же его огневок. Преступник висел на столбе и ждал, когда одна из его бабочек выглянет на солнечный свет, чтобы зажечь его погребальный костер.
Нынешний коммерпринц чересчур гуманен и жаден. Сейчас виновника ждет выбор: оплатить штраф или стать рабом и быть проданным в гребцы на галеры. Те, кто туда попадают, обычно дольше двух лет не живут. Да и жизнь эту можно назвать предсмертной пыткой. Так что, возможно, старая казнь на костре была даже более милосердной.
Шансом на спасение было выплатить штраф — две сотни золотом. Но это огромные деньги. Сержант за год зарабатывал меньше сорока золотых.
Владельца сгоревшей шляпы ждала жизнь на галерах. Но сперва его нужно доставить к начальству на допрос.
Юп неожиданно плавно для его фигуры присел рядом с наемником и быстро вывернул из его руки клинок. Потом отработанным движением вытянул из-а пояса полоску из жилы кулиса и ловко связал пьяному вояке руки. Следом последовала вторая полоска и торговец, лишившийся шляпы, тоже был связан.
Вязать пленных в детстве Юпа учил отец в традициях их народа. Дети кренеров с пяти лет вязали строптивых кулисов. Но лучше всего учится делать правильные узлы на врагах.
Первый раз на войну Юп попал 15-ти лет отроду, Его отец был старшим в десятке, который оставили в засаде стеречь обходную тропу в горах. Кернеры заняли беспроигрышную позицию. Отряд огнелюбов рассчитывал прокрасться ночью к лагерю и устроить диверсию. Отец Юпа расставил воинов на склонах ущелья, а когда диверсанты оказались под ними, кренеры зажгли факелы и бросили вниз на разложенный хворост и сухую траву. Враги оказались в свете костров беззащитны под направленными сверху копьями и стрелами.
Отец решил взять диверсантов живыми и предложил им сложить оружие. Когда те побросали копья и мечи на землю, отец велел Юпу собрать оружие и связать врагов, пока старшие держат их под прицелом. Огнелюбов было двадцать три человека и связать их всех нужно было быстро, пока не прогорели факелы и кто-то не решился бежать.
Юп волновался, но руки хорошо знали работу, повторенную тысячи раз еще во время детских игр. На каждого пленного по пять ударов сердца. Свести руки за спиной, накинуть петлю, резко затянуть, завязать узел, продеть под пояс, снова завязать. И так восемнадцать раз. На девятнадцатом случилась заминка.
Юп подошел к здоровому бородатому мужику. Кренер, несмотря на свои 15 лет, уже был высоким и крепким. Большинство огнелюбов были ниже на пол головы. Но этот смуглый бородач смотрелся среди них как волкодав среди щенков. Когда Юп начал заводить за спину его правую руку, тот с неожиданной для такой туши скоростью крутанулся на каблуках и оказался у Юпа за спиной. Левой рукой он зажал парню голову, а правой выхватил широкий нож и приставил к горлу.
— Не дергайтесь, рыбоеды! А то спущу сопляку кровь! — говоря, бородач оттянул Юпу голову, ставя его в неустойчивое положение и прикрываясь им от ближайшего склона ущелья.
Холодное лезвие давило на кадык, а внутри все горело от стыда и гнева. Как он так подставился? Юп напряг спину и ослабил колени, пытаясь помешать вести себя. Было понятно, что здоровяк пытается, прикрывшись Юпом отойти в тень. Там он, скорее всего, полоснет парня по горлу и рванет убегать.
Нож надавил на горло сильнее. Дышать стало трудно, а по ключице потекла теплая капля, Бородач сделал еще шаг в сторону тени. Он действительно планировал порезать мальчишку перед бегством. При чем намерено хотел резануть не до смерти, чтобы раненый задержал преследователей.
Костры из мелких веток и травы прогорали быстро. Пламя
