Самый главный враг человека, попавшего в экстремальную ситуацию, – это панический страх смерти. Нужно суметь взять эмоции под контроль и смотреть на ситуацию как бы со стороны. Страх превратится из врага в верного союзника, обостряя чувства и рефлексы.
Мутант ударил, только когда я вошел в некую зону, где его дар зацепил меня практически краешком. Я знал, что на такой дистанции мозгоед вынужден сохранять неподвижность, чтобы уберечься от ответного нападения. Собрав последние силы и крепко сжимая автомат, я стал отступать, шаг за шагом. Пять метров… Тошнота все еще держалась, но ломота в висках и туман в голове понемногу отступали. Десять метров… Пятнадцать… Все!
Послышался еле различимый разочарованный вздох. Упустив добычу, мутант совершил смертельную для себя ошибку – подал голос. Я выпустил две короткие очереди на звук. Крик боли, всплеск воды, и все стихло. Давящего чувства больше не было. Но потом с новой силой накатила волна дурноты, сопровождаемая дикой мигренью. Не убил… Черт! Я его не убил…
Мозгоед медленно выбрался из трясины, куда только что свалился, срезанный моей, видимо второй, очередью. Это был гуманоид ростом чуть ниже среднего человеческого. Непропорционально большая голова, полное отсутствие шеи, узкие плечи. Красная, покрытая струпьями кожа голого торса блестела от стекающей на землю болотной жижи. Из простреленного плеча капала кровь, но скоро рана затянулась. Регенерация тканей была просто ураганной. Мутант был в неопределенного цвета шароварах из грубой брезентовой ткани и стоптанных берцах, видимо снятых с очередной жертвы.
Боль накатывала волнами, буквально поджаривая мозг, заставляя мысли путаться. Паника плескалась где-то на самом дне подсознания. Только не потерять нить… Только не утратить контроль над телом… Нож… Нужно подпустить тварь как можно ближе. Лишь бы хватило сил. Черт, как же больно!..
Сделав усилие, я перекатился на живот и незаметно вынул верный клинок. Спрятал его от взгляда мозгоеда, зажав обратным хватом. Затем снова крутанулся на спину.
– Мои-йй! – прошипел мутант, обнажив в оскале редкие треугольные зубы. – Заббе-е-ру!
Зрение у меня стало отказывать, поэтому движения мутанта разбились на отдельные, рваные фрагменты. Вот он вылез на тропу, вот вразвалочку приближается ко мне. Двадцать метров… Тварь уже рядом: сквозь грохот собственного сердца и шум прилившей к голове крови слышу, как вода чавкает в его ботинках, озвучивая каждый шаг. Десять метров… Запах болота перебивается вонью от мутанта… Пять метров… Мутант встал, наслаждаясь мучениями жертвы.
– Кри-и-и-чч-и! – снова прошипела тварь. – Бысст-р-р-оо уми-и-и-рать!
Разозлившись, что жертва умирает молча, мозгоед приблизился вплотную к моему лицу. У него были белесо-серые глаза, маленький, вдавленный внутрь курносый шнобель и безгубый слюнявый рот. Смрада я уже почти не чувствовал, сконцентрировавшись только на ударе. Нужно попасть в глаз… Клинок достанет мозг через незащищенную глазницу. Больших усилий такой удар не требует.
– Кр… Ахх-а!..
Удар. Мутант завалился влево и замер. Боль сразу отступила, оставив привкус крови во рту. Тошнота все еще осталась. В глазах прояснилось, но ненадолго. Видимо, мозги теперь совсем набекрень будут какое-то время.
Активировал аптечку. Инъектор вколол в бедро, боль и тошнота отступили, но слабость осталась. Поднявшись на ноги, высвободил нож, вынул АПБ и проконтролировал мутанта в голову. Потом отрезал мозгоеду башку. Положил на тропу и, примерившись, наподдал по ней ногой. Она утонула метрах в десяти от тропы, булькнув на прощание.
Проверив оружие и собрав пожитки, я направился прочь от болота. Выбрался на сухой участок, поросший низким, но довольно густым кустарником. Осмотревшись и поняв, что со всех сторон мое убежище скрыто зарослями болотного багульника, я позволил себе час отдыха. Просто сидел и тупо пялился вдаль, где только что чуть не расстался с жизнью.
Нужно было продолжить поиски. Подавив болезненные ощущения, осмотрев и дозарядив оба ствола, я уже через полчаса быстрой ходьбы оказался на месте. После меня сюда никто не заглядывал. Видимо, даже земная живность была в курсе, кто нашел себе пристанище в этих местах, и обходила болота стороной. Спихнув труп мозгоеда в «спираль», я принялся рассматривать следы пленников. Им повезло больше, чем духам: путы не дали совершить экскурсию в трясину, а занятость мозгоеда предоставила возможность пересидеть опасное время. Перетерев веревки и, видимо, подобрав кое-что из снаряжения, «альфовцы» направились на юго-восток, надеясь проскочить между ничейными территориями возле Мертвого города и спорными землями, в районы Военных складов, к одному из аванпостов своей группировки.
Их взяли на привале, через двое суток, когда, измотанные и оголодавшие, разведчики уснули. Зная, как духи умеют обрабатывать тех, кому не посчастливилось припасти на такой крайний случай гранату, я не стал удивляться. На сей раз это были знакомые мне любители человечины, приметившие путников еще за пару километров до места ночевки и шедшие параллельным курсом.
Проследив путь банды до колодца, ведущего в подземные катакомбы, я сделал пометку на карте и стал готовиться к спуску под землю. Кто-то другой, возможно, закончил бы поиски уже тут, когда картина прояснилась настолько, что уже можно было смело возвращаться и рассказать женщине, что никакой надежды нет. Шансы найти даже мертвое тело были исчезающее малы, говоря по правде, их не было вовсе. Но есть такая штука совесть, и она-то мне диктовала пройти этот путь до того коллектора, где до сих пор гниют останки Тимура и еще, возможно, трех-пяти жертв каннибалов.
Сырости в тоннелях почти не наблюдалось, каннибалы оставляли корявые рисунки «мертвой головы» на поворотах, позволяя без особого труда находить дорогу к их бывшему логову. Два раза наткнулся на довольно хитро расставленные растяжки, но больше никого не встретил. Даже соседей-мясоедов по территории – хропунов нигде не было видно. Кто-то из разведчиков или сам был серьезно ранен, или успел-таки попортить шкуру одному из людоедов. На бетоне четко отпечатывался протектор правого ботинка в крови. Рану никто не удосужился перевязать. Поэтому через каждые два-три метра я находил знакомый «автограф».
Надежда, вопреки здравому смыслу и опыту, еще теплившаяся где-то глубоко в сердце, угасла. Опыт диктовал только один непреложный постулат: на войне возможно все. Люди, считавшиеся пропавшими без вести, неожиданно возвращались после долгих скитаний по тылам неприятеля, а те, кто отправлялся в абсолютно безопасную поездку в тыл, подрывались на фугасе, заложенном местными подростками за тысячу фальшивых долларов. Иногда даже точный расчет не спасет от рокового стечения обстоятельств. Но на сей раз все было иначе – чуда не произошло.
