Потом было окончание, пожимание рук, дискомфорт от наскоро сшитой парадной формы и ощущение того, что тебя обучили и выперли, только бы избавиться побыстрее. Так закончилось детство, осмысление всего этого пришло потом, а сейчас оставалось недоумение по поводу двух лейтенантских звезд на каждом погоне. Никакой гордости, никакой уверенности в себе, как в сверхчеловеке, потенциальном убийце и разрушителе всего сущего. Хорошо еще, что армия не позволяет скучать. Все расписано по дням, дни по часам, часы по минутам. Получить предписание для дальнейшего прохождения службы? Есть! Прибыть тогда-то, туда-то на сборный пункт? Есть! Слава Богу - неделя отпуска, которую сейчас и не вспомнить. Что я делал целую неделю? Пообщался с родными? Пятнадцать минут. Что еще? Школьные друзья? Так и не было их никогда. Девчонки? Это - да! Но за неделю, в те времена, много каши не наваришь. Все идеологически подкованы, на легкомысленные взаимоотношения не ведутся. А серьезных отношений, размазывания соплей по щекам при виде полной Луны, на это, извините, времени нет, потому как приказано прибыть и доложить о прибытии.
До места службы пришлось добираться на перекладных. Сначала на борте-транспортнике до Острова Свободы, потом на грузовике до берега вечно-лазурного Карибского моря, потом на пограничном корабле, изрядно смахивающим на рыболовный сейнер, после чего я и ступил я на землю своей будущей службы, проклятую (или забытую) Богом, Никарагуа, но это уже совсем другая история.
- Вечер! Вечер! Очнись!
Вечер, это я. Точнее не я, а моя фамилия. Наградили родители, побаловали, можно сказать. Хорошо, хоть не "Вспышка!", не "Газы!" какие-нибудь. Хотя, не такая уж и плохая фамилия. Короткая, звучная и запоминается легко. Помню, подружка одна в молодости меня величала "Утречком".
- Открывай глаза! Давай шевелись!
Чего шевелиться, чай не опаздываю куда. Глаза вроде открыл, но не видно ничего. Темно, знать, солнышко не взошло еще, можно дальше кемарить.
- Что? Не видишь ничего? Нормально. Через полчаса зрительные нервы адаптируются, видеть будешь, как ворон! Или не ворон?
- Орел, мать твою, - слова были, как чужие, словно горло не хотело их произносить, словно застревали они там, как кошачья шерсть в плюшевом диване - ни достать, ни вытрясти.
- Очухался? Вот и славненько. Полежи, болезный, скоро совсем оклемаешься.
- А! Это опять ты? Снова в гости пожаловал? Как на этот лечить будешь?
- На этот раз ты у меня в гостях, и лечить тебя не надо. Нервные окончания адаптируются, и как новенький будешь!
- А сейчас, как старенький?
- Ну, это как посмотреть. Возраст твоего тела - 12 часов, возраст сознания - 46 лет, а вот если от рождения до текущего момента, тут извини, долгожитель ты. Как там у вас говорили? Сверстники-лошади уже все передохли? Ха-ха-ха. Сочный у вас язык был, яркий, не черствый… не пресный, в смысле.
- Что значит был? И что ты там про долгожителя задвигал?
- Задвигал? Ты бы попроще говорил, я же не в башке у тебя, смысл не всегда улавливаю. А по поводу языка, так он мертвый уже. Не говорит на нем никто.
- А ты? Ты на чем говоришь?
- Новая Латынь. Про эсперанто слышал? Так вот вроде него язык. Удобный, информативный. Ты на нем тоже говоришь. Прямо сейчас, только отчета себе не отдаешь. Он у тебя в подкорке, как основной зашит. Немного усложненный язык древних римлян.
- Римляне? Да вы что, совсем умом тронулись?!
- Ну, вот опять… Кто кого тронул? Или, в смысле "с места тронуться"? Ты дословно переводишь со своего, на… тоже свой, на Латынь.
В голове зашумело, сознание мутилось.
- Какой сейчас год?
- 753.
- От Рождества Христова?
- От Великого Раздела!
- От какого раздела?
- От Великого! Не торопись, все своим чередом. Историю постраздельную мы тебе в память еще вложим. Социальную структуру общества, немного физики с химией, немного знаний по бытовой теме, управление мобилем, кухонным комбайном, разными другими штуками, но это не все сразу. Сначала под надзором поживешь, под присмотром, в смысле.
- ГДЕ Я?! - вот тут-то сознание отключилось, стремительно погружаясь в спасительный мрак.
Мне и раньше приходилось сознание терять, иногда от травмы, пулю в каску поймал опять же, чаще от водки, хотя не столько от водки, сколько от ее количества. В былые времена, в хорошей компании, под незатейливую, но обильную закуску мог, и литр опрокинуть, и полтора случалось. Не за час, понятно, и не в подворотне, наспех. Русское застолье не терпит суеты. Суета возможна лишь в промежутке между первой и второй. А после третьей, недопустима она, как жена рядом с игрой в преферанс. Ничего особенного для закуски не требуется: картошечка вареная с укропчиком, селедка, а лучше килька посола пряного с лучком, салатик овощной из помидор, огурцов и зелени, а если повезет, так и пельмешки, поперченные заранее со сметаной или вареники с капустой, а то и с картошкой той же, тут уж русское сердце не выдержит и рука сама потянется к запотевшему графинчику, по которому обильными каплями стекает конденсат. А борщ украинский с обязательной пампушкой? А грибки маринованные? Шашлычок из вырезки, ребрышки на решетке, да над углями? И что б дымком тянуло, и что б воздух лесной… Да только в прошлом все это. Славном, но прошлом. А сейчас, кроме головной боли от гипноуроков, радует только сомнительного болотного цвета масса, консистенцией напоминающее манную кашу, а вкусом - плохо отжатую половую тряпку, лишенную всякого запаха. Ну, это то, как раз и хорошо, судя по внешнему виду, пахнуть такая жижа должна омерзительно, но запаха нет. Вообще нет. Никакого. Даже подозрение есть на стерильность. Понятно, что витамины сбалансированы с углеводами жирами и белками, для удобства пищеварения и поданы в виде киселя. Но хотелось бы что-нибудь разжевать, аромат пищи вдохнуть, ан нет. Аромата нет, впрочем, как и зеркал. На ощупь, вроде ничего особенно не поменялось. Живот исчез, да и вообще жира почти нет. Ходить неудобно, пока не привык. Вес уменьшился, а команды мышцам, подсознательно отдаю прежние. Отжаться попробовал, так чуть не взлетел, от пола отталкиваясь. Надо научиться соразмерять мышечные усилия с новыми условиями. А может, гравитация стала поменьше? Может и не на Земле я сейчас?
- Ну, привет!,- заходит мой благодетель, - Смотрю тебе получше?
Благодетеля зовут Горн. Так он представился, во всяком случае. Высокий, слегка сутулый, с мощной гривой седых волос и постоянной полуулыбочкой - полуусмешкой.
- Вашими молитвами. Очухался вроде. Теперь бы информацией разжиться.
- Разжиться? В смысле, получить информацию? Ну, давай, спрашивай.
