Чья-то железная хватка развернула его в противоположном направлении и потащила к началу этой изогнутой улочки. Потом хватка ослабилась достаточно, чтобы позволить ему идти, спотыкаясь, вперед, подальше от ларька торговца. И все же внутри него царил немыслимый хаос, сперва превратившийся в ярость, а потом постепенно сменившийся тем, что было вовсе не его воспоминаниями!
На зеленой равнине, покрытой серебряным туманом, возвышались холмы: солнца видно не было, а мерцал какой-то непонятный блеск, позволявший Фарри видеть все в полном свете. В его мозгу вспыхивали обрывки чего-то неведомого, но они пропадали, когда он пытался сосредоточиться. В ноздрях металась мешанина из запахов, совершенно перекрывая зловоние нечистот, подымающееся с дороги, по которой его волокли.
Внезапно перед ним возникло темное место, цвета зелени и серебра. Он догадался, что это не настоящая буря. Если бы он сумел каким-то образом взглянуть на все другими глазами — воспоминаниями — тогда бы он увидел остающееся всё время за пределами поля зрения необоримое зло. Он не мог определить источник этого зла. Он только чувствовал любопытство, которое терзало его, словно это было острое лезвие, возившееся ему в плоть. Страх за себя, но что хуже, страх за другую, кого он не видел, но кто стала значительной частью его самого, словно у нее были рука, сердце…
Он попал в это дремотное место, теперь уже не осознавая, шел ли кто-нибудь рядом с ним, зная, что только смерть бродит вокруг, а он сам должен стать чем-то средним между жертвой и охотником.
Потом… потом он ощутил последний удар сердечной боли. Ему показалось, что он вскричал, пока не обнаружил, что оказался лицом к лицу с тем, что ползло возле него. Только теперь оно было темным, совершенно, абсолютно темным. Когда это приблизилось к нему, Фарри понял, что он слишком слаб, мал, плохо тренирован. Эта темнота была смертью, и в ней исчезла она. Он заморгал, и тут перед ним оказались Ворота Незарегистрированных Чужаков. Он огляделся. И по-прежнему чьи-то руки покоились на его плечах — Майлин. Она внимательно смотрела на него.
— Что ты видишь, мой маленький брат? — спросила она — и ему показалось, что ее голос доносится издалека.
— Смерть… — почти шепотом ответил он и провел рукою по глазам. Он не ощутил слез, а только беспредельную ярость. Его запястье было обернуто куском шелкового крыла, потом почти автоматически провел рукой спереди под плащом. Тоггор! Где же Тоггор?
Улучив момент, когда держащая его рука ослабла, Фарри так быстро развернулся, что плащ едва не слетел с него. На какие-то доли секунды, он почувствовал холодок, более сильный, чем ярость, сжигающая его. И он уже успел сделать несколько больших шагов, отойдя от всех них.
«Тоггор!» — думал он, словно мог громко закричать своему спутнику, который мог общаться только с ним.
«Здесь… мы…» — что бы ни ответил смукс, пропало. Фарри понял, что осталась лишь пустота. Здесь явно были устройства, знакомые и Патрулю и Воровской гильдии, которые могли приглушить любую посланную мысль. Но для того чтобы использовать их, кто-то должен был подозревать Тоггора — и самого Фарри.
Ему страстно захотелось сбросить стягивающий плащ и подняться в воздух, чтобы отправиться за своим другом, потому что Тоггор, находясь на грани приема мыслей, послал прерывисто уловимый призыв о помощи: ибо он в ней явно нуждался.
Фарри больше не осознавал окружающей его компании. Все мысли, которые он посылал в течение последней четверти часа, похоже, каким-то образом глушились из-за близкого присутствия космонавтов и закатанина.
Но это не привело его в замешательство. Он понимал, что кто-то, приблизившись совсем рядом к нему, заставляет попытки контакта отклоняться, и те не доходят из-за более мощной помехи. Это была Майлин — однако она больше не пыталась положить руки ему на плечи. И он не мог уловить ясного послания, которое отправляла она.
«Тоггор, — поспешно подумал он, в надежде получше воспользоваться своей нынешней свободой. — Тоггор ушел с…»
«Они нашли твоего малыша?» — вмешался Зорор, и эта мысль пришла откуда-то сзади.
«Полагаю, нет», — ответил Фарри. Он уже сошел с ровной дороги у ворот в пыль, которая переходила далее в грязь ухабистой и безобразной улочки. Посмотрел вперед. Торговец… факир… почему-то он вдруг подумал и о том и о другом, словно, как Майлин и Ворланд, они были настолько тесно связаны друг с другом, что мысль о них могла смешаться в единый мысленный голос.
Никто из спутников не попытался остановить его. Наверняка они посоветовались и решили, что потеря Фарри стала и их потерей.
Позади был постоянный мерцающий свет космопорта, но дорога делала извилистый поворот, и зловоние, исходящее от зданий, преследовало их. Появилось нечто вроде света — тут и там виднелись огни из дверей, однако, в соответствии с правилами, они светились едва-едва, напоминая небольшие искры. Было ясно, что никому в городе не дозволялось устанавливать снаружи домов яркие лампы за пределами неровной стены, разделяющей поселение космопорта от того места, где царил закон, а за нарушение следовало суровое наказание.
Пока Фарри медленно пробирался вперед, чтобы уловить связь со смуксом, наступила полнейшая тишина. Тем не менее, он оставался уверен, что рано или поздно найдет верный путь.
Вокруг их группы нависал запах, который исходил из лабиринта отвратительных закоулков. Только сейчас он не старался обращать на это внимания, поскольку ему нужен был ясный разум, без взрывов ярости, чтобы обнаружить хоть какой-нибудь след местонахождения Тоггора.
Они двигались вместе с ним, Майлин, Ворланд и Зорор, но на этот раз казалось, что они решили покорно идти за Фарри. Вот и помост факира. Некоторые из досок, из которых он был сбит, теперь валялись на земле, и никто даже не пытался привести все в порядок.
Фарри развернулся, чтобы посмотреть на лавку, где торговец распространялся о своих запасах непритязательных товаров. Товары лежали в полном беспорядке, сложенные в небольшие груды, некоторые валялись в дорожной грязи. Тот, кто торговал ими, исчез, и необычнее всего, как Фарри знал из своей особенно яркой жизни, проведенной среди мусора портового поселения, было то, что продавец бросил все товары и скрылся. Наверняка на его яркие, цветастые товары уже совершены набеги. И когда Фарри подошел поближе, он увидел руки, больше похожие на когтистые лапы, с молниеносной быстротой роющиеся в самой большой груде вещей; потом они исчезли с противоположной стороны импровизированного стола. Началась суетливая беготня, когда что-то маленькое и темное, как кромешная ночь, схватило что-то и быстро исчезло.
