— Но господин генерал…
— МОЛЧАТЬ! Сегодня ты недосчитался одного из тридцати двух, это халатность, но завтра ты бросишь его на поле брани, на надругательство противником, а это уже будет предательство. Вот от этого позора я тебя сегодня могу уберечь. Всё пошёл вон.
Опустив голову и расстёгивая на ходу повседневный френч, офицер покинул кабинет. Через несколько мгновений в кабинет вошёл адъютант.
— Господин корпусной генерал, разреши слово молвить?
— Да слушаю, чего тебе?
— Господин генерал, позволь за хорунжего заступиться.
— Что?
— Как есть, так и говорю. И можешь меня тогда вслед за ним выгнать. Я знаю его ещё по кадетскому корпусу. Мы вместе учились, только я старше был на два года. Он очень способный и очень преданный офицер. Я не удивлюсь, если после разговора с тобой он наложит на себя руки. Я уверен не его вина в том, что случилось, Ему офицеры-воспитатели доложили, а он просто не перепроверил. Да я не спорю, есть вина, но не на столько, что бы выгнать его, и навсегда запретить, носить оружие.
— Да, наверное, ты прав, погорячился я.
— Ал, что случилось, — в кабинет ворвалась Катерина, остановилась на пороге, натолкнувшись на адъютанта, — извини, господин генерал, не знала, что у тебя люди.
— А чем ты так взволнована?
— Я встретила дежурного, он сам не свой. Не реагирует ни на что.
— Быстро его ко мне, — скомандовал он адъютанту, тот бросился из кабинета.
— Понимаешь, какое дело, — и он в подробностях рассказал жене, что произошло.
— Да я согласна, ты слишком погорячился, не на том сорвался.
— Ничего взвод уже должен быть на подходе, вот вернутся и разберёмся.
Офицеры в кабинет вошли одновременно. Адъютант с наказанным и ещё не помилованным дежурным и весёлый, разгорячённый морозным воздухом и бегом командир третьего взвода.
— Господин корпусный генерал, третий взвод по твоему приказу вернулся в расположение.
— Подъесаул, сколько у тебя кадетов во взводе?
— Семеро господин генерал.
— А сколько в строю?
— Семеро, господин генерал?
— Пошли, поглядим. Дежурный, ждать меня здесь.
На плацу в двухшереножном строю стояло шесть человек.
— И сколько?
— Семеро господин генерал.
— Ты что меня совсем за идиота держишь?
— Никак нет господин генерал.
— Тогда считай при мне. По одному.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
— Стоп. Теперь при каждом счёте показывай рукой на того, кого считаешь.
— Один, — и рука взводного указала на то место, где должен был стоять он.
— Хватит. Ты кого сейчас посчитал?
— Себя господин генерал.
— Кого? А ты что в строю стоишь?
— Никак нет господин генерал.
— Так сколько у тебя в строю?
— Шестеро, — бледнея и заикаясь, произнёс взводный.
— Идиот, — только и смог вымолвить Алексей. — Дежурного ко мне. Хорунжий, принимаешь третий взвод.
— Слушаюсь, господин генерал, — воспрявшим голосом отрапортовал тот.
— Господа кадеты. У вас во взводе потери. Ваш тяжело раненный товарищ лежит на поле брани, а вы спокойно бегаете туда, сюда. Раненого на носилки и вперёд выполнять поставленную задачу. Командуй хорунжий, а ты, — обратился он к подъесаулу, ко мне в кабинет.
Взвод засуетился, хорунжий давал распоряжения. Двое побежали в лазарет за носилками, остальные бросились в расположение, поднимать и ставить на ноги проспавшего. Прошло совсем немного времени и шестеро человек во главе с командиром и с носилками на плечах покинули расположение. За всем этим Алексей наблюдал уже из окна.
— Господин генерал, командир третьего взвода, — зашёл в кабинет с докладом адъютант.
— Вацлав, — обратился к нему Алексей, — откуда он у нас взялся?
— Кто?
— Да вот этот, что в приёмной стоит.
— Сейчас уточню. — Он открыл папку с личным делом офицера, приготовленную заранее. — Из гвардейского корпуса, по личной рекомендации командира и ходатайстве, на рекомендации Его Светлости, Князя Святослава.
— От кого, от кого, а вот от Его Светлости я такого не ожидал.
— Так что просить?
— Ни в коем случае. Выпиши ему предписание обратно в распоряжение командира гвардейского корпуса и пускай катится на все четыре стороны, я его просто видеть не могу.
— Слушаюсь господин генерал.
— Как только прибудет Старшая наставница, немедленно ко мне, а пока сделай мне, пожалуйста, чашку кофе.
Кофе ещё не был допит, а в двери уже постучались. Ольга ввела шестерых девушек, одетых в форму охраны Её Светлости.
— Вот господин генерал, девушки хорошо подготовлены и очень способные.
— Что же посмотрим, на что они способны. Если получится, пройти наших птенцов тогда поверю. Хотя скажу откровенно. Сложного в этом нет ничего. Хорошо, прошу вас девушки, присаживайтесь. Задача следующая. Деревня Смольня, что в двенадцати верстах на север, заблокирована нашими птенцами. Они конечно ещё совсем не обученные, но месяц подготовки прошли и, кроме того, они кто год, кто меньше, а кто и больше отучились в других корпусах. Этого тоже не стоит забывать. Так, что не такие они и беспомощные. Так вот. Ваша задача проникнуть в деревню. Идти тремя парами, попробовать пройти под видом путешественников, паломников, местных жителей, скрытно ну и силовой вариант я тоже не отбрасываю. Условие одно, ни кого не покалечить и не убить. Если до захода солнца ни одна из вас в деревню не пройдёт, задание для своих людей считаю выполненным. Вот и всё. Вопросы будут?
— Нет, господин корпусной генерал, всё понятно.
— Тогда милые дамы, удачи.
— Спасибо.
— А мы с вами, — обратился он к Катерине и Ольге, — выдвигаемся в район учений по столичному тракту. Вацлав, — позвал Алексей адъютанта. — Остаёшься на хозяйстве. В корпусе никого нет, только ты и главный обозный.
День стоял превосходный. Февральское солнышко ласково грело спины всадников. Снег подтаивал, температура держалась в районе ноля. Столичный тракт тянулся строго на север, редкие развилки с указателями к той или иной деревне уходили в стороны. До Смольни было недалеко, и в скорости, всадники добрались до её окрестностей. На первый взгляд присутствия посторонних заметно не было и это озадачило Алексея. Неужели его совсем ещё необученный птенцы сумели хорошо замаскироваться. Но тут же на глаза попались первые признаки их присутствия. Он придержал Рассенанта и подал знак сопровождавшим его девушкам следовать за ним. Отъехав немного назад, троица спешилась.
— Видели этих полусонных птенцов?
