И тут сирена умолкла.
Наступила тишина, такая звенящая, что можно было подумать, будто в комнате поселился целый рой пчёл. Томас прочистил мизинцами уши. В комнате слышалось только дыхание приютелей, громкое, как гудение органных труб.
Первым пришёл в себя Ньют.
— Только не говорите мне, что на нас сейчас свалится какой-нибудь дурацкий Чайник!
— А где здесь Ящик? — саркастически осведомился Минхо.
Еле слышный скрип заставил Томаса мгновенно обернуться к двери в общую комнату. Она приоткрылась, в щель заглядывала темнота. Кто-то выключил свет в столовой. Котелок попятился.
— Я так думаю, теперь они хотят, чтобы мы вышли, — проронил Минхо.
— Вот и вали туда первым, — предложил Котелок.
Минхо был уже на пути в столовую.
— А что? И пойду. Может, нам как раз подбросили нового маленького шенка — чтобы было, кому задницу надрать, если больше заняться нечем. — У двери он остановился и бросил на Томаса взгляд искоса. Его голос — странное дело! — вдруг смягчился. — Нам бы пригодился ещё один Чак.
Томас понимал, что обижаться не стоит: Минхо неуклюже пытался по-своему, по-минховски, показать, что ему тоже не хватает Чака. Но момент был выбран неудачно, и Томас рассердился. Разум подсказывал ему, что не надо бы обращать внимание на бестактность; что не стоит распылять душевные силы зря — уж больно много странного и страшного происходит вокруг; что надо отделить себя от своих эмоций и попросту переть, как танк, дальше. Непреклонно. Напрямую к цели.
— Ага, — наконец выдохнул он. — Так ты идёшь, или я должен это сделать за тебя?
Минхо не ответил, только тихо спросил:
— А у тебя что наколото?
— Неважно. Пошли отсюда.
Минхо кивнул, по-прежнему не глядя на Томаса. Потом улыбнулся, глубокая озабоченность и печаль исчезли с его лица, и оно обрело своё обычное невозмутимое выражение.
— Лады. Если какой-нибудь зомби пристроится угоститься моим окороком, ты меня спасёшь.
— Договорились. — Томасу хотелось поскорее разделаться с этим делом. Он был уверен: они достигли очередного важного рубежа на пути, ведущем неизвестно куда. Ну и нечего волынку тянуть.
Минхо распахнул дверь. Тёмная полоса расширилась в большой прямоугольник — общая столовая снова была погружена во тьму, как тогда, когда они вошли в неё в первый раз. Минхо переступил порог. Томас последовал за ним.
— Подожди здесь, — прошептал Минхо. — На кой опять стукаться бошками о трупы? Давай я сначала найду выключатели.
— Зачем они выключили свет? — недоумевал Томас. — Я хочу сказать — кто выключил?
Минхо оглянулся. В свете, падающем из каморки Ариса, на его лице можно было разглядеть кривую усмешку.
— На кой ты вообще напрягаешься, вопросы задаёшь, чувак? Тут же психодром пополам с дуркой! А ты ответов ждёшь. Стой лучше и не вякай.
И Минхо растворился во тьме. Томас слышал его мягкие шаги по ковровому покрытию пола и шорох — бывший Страж на ходу вёл по стене рукой.
— Вот они! — донеслось откуда-то справа от Томаса.
Послышалось несколько щелчков, и комната осветилась. В первый момент Томас не понял, что изменилось, но потом до него дошло. И, словно вместе со зрением проснулись все другие органы чувств, он обнаружил, что пропал тошнотворный запах разлагающихся тел. Он знал почему.
Трупов больше не было. И ни малейшего признака, что они здесь когда-либо были.
Прошло несколько секунд, прежде чем Томас вспомнил о необходимости дышать. Он глубоко втянул в себя воздух, остолбенело оглядывая пустую столовую. Ни вздувшихся багровых тел, ни вони.
Ньют оттолкнул его с дороги, прохромал мимо и остановился в самой середине комнаты.
— Невозможно, — промолвил он, медленно поворачиваясь вокруг себя и придирчиво оглядывая потолок, с которого ещё недавно свисали украшения в виде трупов. — Ни у кого не хватило бы времени на то, чтобы убрать их! Да в этой чёртовой жральне никого и не было! Мы бы услышали.
Томас отступил и прислонился к стене. Из каморки в столовую начали просачиваться другие приютели. Все они потрясённо застывали, обнаружив пропажу мертвецов. У Томаса же все чувства притупились. Похоже, его теперь трудно чем-либо удивить.
— Ты прав, — сказал Минхо Ньюту. — Мы там торчали за закрытой дверью сколько? — минут двадцать, не больше. Никто не мог убрать все эти трупы за такой короткий срок. К тому же халупа заперта изнутри.
— Уже не говоря о вони, — добавил Томас.
Минхо кивнул.
— Ну, вы, шенки просто блещете логикой, — съехидничал Котелок. — Глаза разуйте! Их нет, поняли? Так что они сумели их убрать, что бы вы там себе ни думали.
Томаса не тянуло ввязываться в споры. Даже просто говорить об этой нелепости не хотелось. Пропали трупы — ну и ладно. Случались вещи и постраннее.
— Эй, — окликнул Уинстон. — А придурки-то тоже заткнулись, больше не орут.
Томас отлепился от стены и прислушался. Тишина.
— Я думал, мы просто не можем слышать их из комнаты Ариса. Но ты прав — они замолчали.
И все кинулись в большую спальню по другую сторону общей столовой. Томас понёсся вслед за всеми, сгорая от любопытства — ему не терпелось выглянуть в окно: что там за мир снаружи? Раньше, когда верещащие хряски прижимались своими харями к стальным прутьям, ему было не до любования окрестностями.
— Мля-а-а! — донёсся спереди голос Минхо. Бывший Страж Бегунов без дальнейших объяснений исчез за дверью в большую спальню.
Томас заметил, что каждый, прежде чем переступить порог палаты, задерживался на мгновение, вытаращив глаза, и только после этого входил внутрь. Он подождал, пока все приютели, включая Ариса, не исчезли за дверью, и только тогда вошёл сам.
И так же, как и все остальные, застыл в шоке. На первый взгляд палата не изменилась. Кроме одной, но очень существенной детали: снаружи, за решёткой, проёмы всех без исключения окон были заложены кирпичами. Сплошная, без щелей кладка. Свет в комнате исходил теперь только от газоразрядных ламп под потолком.
— Даже если они очень быстро управились с трупами, — сказал Ньют, — то чёрта с два они смогли бы навалять эти долбанутые кирпичные стены за то же время! Чуваки, что же это творится?
Минхо подошёл к одному из окон, просунул руку сквозь прутья и надавил на кирпич. «Прочная, — пробубнил он и шлёпнул по стене пятернёй.
— Да и на только что возведённую не похожа, — пробормотал Томас, в свою очередь ощупывая стенку в другом окне. Твёрдая и холодная. — Цемент совершенно сухой. Они морочат нам головы, вот что.
