Сильная дрожь пробежала по его телу. Он оторвал правую руку от поручня кафедры, левой сжал кроциус и открыл рот, собираясь начать проповедь. И тут произошло то, чего с почитаемым капелланом Де Хааном не случалось ни разу за все тысячелетия, проведённые в рядах Несущих Слово: он потерял дар речи.
***
Перистые облака придавали небу тусклый и холодный вид. Де Хаан, стоя у парапета, выступающего снаружи оперативного зала, прищурил глаза за лицевым щитком, словно пытаясь заглянуть за самый горизонт.
- Эту расу упустили, Мир. Им дали распространиться. Они попивают вино в своих рукотворных мирах и занимают место под солнцем на планетах вроде этой. Они расползлись как плесень по всей галактике.
Его первый заместитель, Мир, стоя у дверей, выходящих к парапету, и почтительно сложив руки перед собой, осмотрительно промолчал. Он слышал разговоры Де Хаана об эльдар уже много раз до этого.
- Одно дело - скулящие щенки Императора. Или паршивые орки. Тираниды, - Де Хаан фыркнул. – те вообще ниже нашего достоинства. Но эти твари, это просто оскорбление. И подвергаться их нападениям, - ах! – это просто гложет мою гордость.
Он сжал рукоять кроциуса, и демоническое навершие оружия гневно зашипело, плюясь и рассыпая проклятия. Эта тварь молчала лишь во время проведения церемоний. Де Хаан развернул оружие, держа его под более подобающим ракурсом. Кроциус был символом его статуса – должности капеллана в единственном Легионе-отступнике, в котором ещё помнили и почитали значение капелланов. Не стоило выказывать ему неуважение.
Де Хаана занимал вопрос: почему в часовне он оказался не столь разговорчив, почему он стоял, разинув рот и пытаясь вытолкнуть хоть слово. Это должна была быть проповедь о ненависти, ни больше ни меньше, и всё-таки он поперхнулся словами, охваченный сводящими с ума, отвлекающими внимание образами, отголосками, водоворотом воспоминаний, которые при богослужении ему обычно удавалось отставить в сторону.
- Глаза нашего Тёмного Властелина видят далеко, Мир, и кто я такой, чтобы ставить себя на его место?
Мир промолчал, но Де Хаан большей частью разговаривал сам с собой:
- Слова покинули меня. В глотке было сухо и пусто. Я думаю, Мир, а не было ли это знамением? Может быть я не могу выбросить их из головы потому, что они уже близко? Что-то такое… какое-то чувство тянуло меня к этой планете, что-то такое в словах наших пленников и шпионов. Возможно, Великий Обманщик с самого начала спланировал так, что всё закончится именно здесь. И обет будет исполнен. Здесь, Мир! Подумай только.
- Я знаю, вы считаете, что ваш враг здесь, почитаемый, – раздался сзади осторожный голос Мира. – но мой совет и Трайки – что время для вас примкнуть к нам здесь ещё не пришло.
Рука Де Хаана вновь сжала кроциус, и навершие – теперь клыкастый рот и глаз-стебелёк: оно менялось каждый раз, как он смотрел на него, – снова принялось верещать и плеваться.
- Строительство укреплений ещё не закончено, почитаемый, и в цитадели находятся всего шестьдесят наших братьев. Боевые танки и дредноуты ещё только готовятся к спуску, а диссонанс в ауре этого мира затрудняет предсказания. Мы всё ещё не можем заглянуть дальше, чем видят наши глаза. Наш плацдарм не защищён, почитаемый. Вы считаете, что это стоит риска? Доклады, которые мы получили об эльдар здесь, упоминают лишь этих дикарей и, возможно, каких-то пиратов. Мы не можем с уверенностью сказать, что Варанта проходила вблизи этой системы. Мы не видели ни одного рукотворного мира эльдар здесь или…
Де Хаан стремительно развернулся:
- А я говорил тебе, Мир, что на этот раз нас привели сюда не просто догадки и слухи. Я ощутил присутствие этой увёртливой эльдарской мрази, как только услышал первые донесения. Я увидел их лица, пляшущие в облаках, когда смотрел с мостика корабля вниз. Чем ещё может быть этот психический «диссонанс», на который ты жалуешься, как не трусливыми попытками затуманить наш разум и скрыть свои следы?
- Эти эльдарские дикари обладают чем-то, что они называют «душой мира», почитаемый. Они…
- Я знаю, что такое «душа мира», и знаю, что такое зловоние «видящей»! – голос Де Хаана едва не перешёл в рык, но до этого не дошло. Изображение перед его глазами подёрнулось рябью и на границе слуха раздался шорох – это системы его шлема, давно уже жившие собственной, дарованной Хаосом жизнью, попытались отпрянуть от его гнева. – Не ты давал обет, Мир! И не ты несёшь Пятое Благословение, а я! Я приказываю тебе от его имени. И я говорю тебе, что Варанта здесь, и это наша дорога к ней! Я понял это сердцем сразу, как только мы вышли из варпа!
Мир поклонился, принимая выговор, и Де Хаан неторопливо, с ленцой повернулся к нему спиной. Высоко, на самой границе зрения он мог различить яркую точку, видимую даже при солнечном свете: его тяжёлый десантный корабль, висящий на орбите планеты. Космический исполин, полный космодесантников Хаоса, их невольников и рабов, обдолбанных «озверином» культистов со взрывающими ошейниками самоубийц на шеях, мутантов и зверолюдей из Глаза Ужаса, отступников всех мастей. Видение позволило ему снова привести мысли в порядок.
- Очень скоро мы спустим сюда наших братьев. И технику, и дредноуты. Сейчас же, позови мне Нессуна. И пусть сюда приведут последних пленников.
Раздался скрип керамита по камню: Мир, снова поклонившись, повернулся к выходу. Не успел он дойти до лестницы, как Де Хаан уже вновь погрузился в свои мысли.
***
Он вспоминал узкие, зловонные туннели в стенах гигантских городов-каналов Сахча-5, где ему, Миру, Алеме и едва ли полдесятку отделений Несущих Слово пришлось почти два года жить в норах, как крысам, распуская во все стороны тайных миссионеров, которые расходились вдоль каналов, принёсших жизнь на базальтовые равнины, по городам, и начинали там тихое проповедничество, открывая миссионерские школы с наркотиками и помещениями для «промывки мозгов». Он вспомнил маленькую комнатушку под термальными насосами в пригороде Вана-сити, где они втроём принимали доклады агентов, подолгу размышляя над непрерывно растущей сетью предателей и марионеток.
Он вспомнил вопли в туннелях, особенно голос Белга, тощего, с раздвоенным подбородком, эмиссара культа, хорошо слышимый в похожих на гробы норах, когда он кричал в проходах:
- Мы пропали! Миссии вымирают. Наше восстание задавлено, даже не начавшись!
Кто-то в гневе застрелил Белга прежде, чем Де Хаан успел услышать что-нибудь ещё, но он помнил одно слово, которое разнеслось по базе, когда начали поступать донесения:
«Эльдар!»
И второе, три слога, которые ещё не стали, он едва помнил то ощущение, сладким ядом для его разума, ещё не стали его навязчивой идеей, чёрным туманом застилавшей взгляд, именем, которого они не знали до тех пор, пока «варп-пауки» не принялись выслеживать их по туннелям и гнать туда, где ждали в засаде остальные эльдар со всем своим сюрикенным и плазменным оружием, термоядерными излучателями и «призрачными» пушками. Алема пал с увитым молниями ведьминским клинком в животе, и Де Хаан едва сумел прогнать себя и Мира прочь, к точке телепортации.
