— Почему он кинулся нас искать? — этот вопрос сам собой сорвался с моих губ. — Костя ведь в Домодедово шел. Ты говорил, девушка у него там.
— Эпидемия в Домодедово была, — выдавил из себя Леший. — Пока он добирался… — голос моего приятеля дрогнул от боли и чувства собственной вины. — Короче, нету у Кости больше никого. Один он.
Загребельный лишь отчасти ответил на мой вопрос, но переспрашивать я не стал. Пожалел Лешего. Удерживая Костю, он ведь хотел как лучше, а получилось… Цирк-зоопарк, получилось как всегда.
— Идемте дрова собирать, — хлюпая носом, Лиза вцепилась одновременно и в меня, и в Андрюху.
— Нет, слезы, это ты отставить, — я обнял девушку.
— Как же оставить, когда все так… — мою подругу вдруг прорвало. — И Фомин, и Главный, и девушка эта… А еще Анатолий Иванович… Он же, кажись, умом тронулся. Ой, мамочки, как же так? Что же дальше-то будет?
Мы с Лешим, не сговариваясь, оглянулись и поглядели на Нестерова, который все так же, слегка покачиваясь, продолжал сидеть в придорожной пыли.
— Хорошо, что ты автомат у него забрал, — негромко, так чтобы звук не ушел дальше пары шагов, пробурчал чекист.
Я молча кивнул и принялся успокаивать Лизу. Собственно говоря, в обычных, банальных словах успокоения она не нуждалась. Я уже достаточно хорошо узнал эту барышню, а потому понимал, целебным бальзамом для нее станет действие, помноженное на чувство собственно полезности.
— Как у тебя с патронами? — оторвав девушку от себя, я внимательно поглядел ей в лицо.
— Что? — та сразу не поняла.
— Патронов, спрашиваю, сколько осталось?
— Пока есть. Три магазина и еще россыпью штук пятьдесят. — Как только речь зашла об оружии наш снайпер мигом приободрился. Слезы перестали течь, а покрасневший курносый носик решительно вздернулся кверху.
— Тогда порядок, — я вытер ладонью ее мокрую щеку. — Слушай приказ: бери Павла, отыщите здесь хорошую огневую и контролируйте окрестности. Ухо тут надо держать востро. Проклятые земли все-таки, не забывайте!
— Дядя Максим, да отсюда все зверье уже давно драпануло, — подал голос и без того подозрительно долго молчавший Пашка. — Когда с вертолета ракетами долбанули, так они и разбежались кто куда. Грохоту-то сколько было! Я сам думал, оглохну.
— А ну, погляди туда, — Леший тронул пацана за плечо и указал поверх обломков моста на противоположную сторону реки.
Там прямо на дороге, что вела к церкви, нарисовались две здоровенные серые фигуры. Они на несколько секунд замерли, уставившись безглазыми мордами в нашу сторону, а потом, поблескивая покрытыми слизью боками, потрусили в сторону храма. Чем они там займутся, можно было себе вполне определенно представить.
— Вот тебе и разбежались, — я легонько долбанул Пашку по криво остриженному белобрысому затылку. — Так что, живо на пост, и один, и вторая!
Когда молодая гвардия направилась в сторону все того же «КрАЗа», что служил им укрытием всего каких-то полчаса назад, Загребельный поинтересовался:
— Ты специально их спровадил или действительно есть опасность?
— Вообще-то и то и другое.
— Поня-я-ятно.
До невозможности растягивая одно-единственное слово, подполковник ФСБ прищурил один глаз и с видом Кутузова под Бородином сканировал поле недавнего сражения. Его взгляд скользнул по руслу высохшей реки, по черным, словно скорчившимся от боли деревьям на ее берегу, по околице мертвой деревни. И без того унылый пейзаж сейчас вообще казался декорацией страшного суда. Этому способствовали не столько висящие в воздухе смрад, гарь и зловещие молнии, гуляющие где-то над лесом ларгов. Причина здесь была совсем иная. И звалась она — черная безнадега. Вот если бы Главный остался жив…
— Что ты обо всем этом думаешь?
Я понял, что Леший уже совсем не «любуется» окрестностями, а глядит прямо на меня.
— О чем именно? — в голове копошилось и толкалось столько разных мыслей, вопросов, страхов и подозрений, что я даже не мог сориентироваться, о чем именно хочет поговорить Андрюха.
— Грохнул то его… — Леший показал взглядом на бездыханное тело Главного. — Так вот я и говорю, мент постарался. Полагаешь, случайность?
— Хочется думать, что да, — я болезненно поморщился. — Потому что иначе…
— Иначе надо будет поверить в судьбу, в какую-то гребанную сверхъестественную силу, которая следит за нами и рулит нашими жизнями и поступками, — помог мне чекист.
— Примерно так, — я угрюмо кивнул. — И, цирк-зоопарк, мне это очень и очень не нравится.
— А кому нравится? — Леший на пару секунд задумался, однако затем резко пришел в себя и с досадой сплюнул: — Тьфу ты черт! Вот кабы кинулся мент его душить, резать или стрелять, тут все было бы понятно. Симбионт сработал и майор с ним не совладал. А так что прикажешь думать?
— Прикажу вообще не думать по этому поводу.
Мои слова офицер ФСБ воспринял молча, но с явно читающимся в глазах протестом.
— Главного нет, диск этот… «черная метка» теперь ни хрена не значит. Можешь выкинуть. И все! Забыли! У нас есть другие дела. Важные. Первостепенные.
— И о нем тоже забыть? — Загребельный кивнул в сторону Нестерова.
О том, что делать с Анатолием я и сам уже задумывался. Милиционер сейчас был мягко говоря не в себе. Он пустыми глазами глядел в пространство перед собой и механическим голосом повторял одно и тоже: «Я его убил… я его убил…». Не оставалось никаких сомнений, что это он о Главном. Да, нелегко убить бога. Вернее, как выяснилось, легко убить, но жить с этим… Как жить, если ты знаешь, что уничтожил не только прошлое своего мира, но и его будущее?
— Анатолий пойдет с нами, — я ответил на вопрос Андрюхи, который тот еще не задал, но обязательно это сделает.
— В таком состоянии?
Я хотел сказать, что Нестеров сильный человек, и трагедия с Главным это далеко не первый удар судьбы, который на него обрушился, что он выдержит и оправится, но произнес совсем другое:
— Нестеров пойдет с нами потому, что у него нет другого выхода.
— Нет выхода? — Леший повторил мои слова, сравнивая их со своим личным пониманием ситуации. — Пожалуй. Куда же его? Не на корм же этим…- Тут подполковник красноречиво мотнул головой в сторону видневшейся на пригорке церкви.
— Вот-вот, — я кивнул.
И как раз в этот момент появилось какое-то странное ощущение. Показалось, что произнося: «У Нестерова нет другого выхода», я имел в виду нечто совершенно иное. Это был вовсе не вариант: Либо мы его тащим с собой, либо потерявшего разум человека сжирают зубастые черви, упыри или какие другие хищные твари. Тогда что? Неужели это я все о той же неведомой силе, которая уготовила каждому из нас свою особую роль во всем этом грандиозном спектакле театра абсурда?
