– Это тебе спасибо! Вытащила меня, лечила, не жалея сил, приют дала. А вот я тебя вылечить не могу, да и никто не сможет.
– Почему?
– Все ответы у тебя внутри, но это позже.
– Когда?
– После захода солнца. Кстати, Сиреневый Одуванчик по моей просьбе выяснил, что я официально считаюсь погибшим. Меня даже наградили… посмертно!
– Как ты дальше жить собираешься? Покойники не работают.
– А ты меня на службу прими.
– Я с разведкой дел не имею, на это старшие есть.
– Да нет, в качестве домашнего шамана! От шпионажа и диверсий я что-то устал, надоело. Хочется пожить по-человечески: тихо, мирно, не разнюхивая и не выспрашивая чужие секреты, не спасая миры от войн и конфликтов и не умирая каждый раз, когда попадешься.
– Часто ловили? – поинтересовалась я.
Приятно было сидеть и ни о чем не думать, смотреть на закат, вдыхать аромат трав и цветов. Сарван молчал минуты три, я его не торопила, потом сокрушенно произнес:
– Двенадцать раз.
– И каждый случай смертельный? – Мне даже нехорошо стало.
– Нет, конечно. Дважды меня выкупали, семь раз обменивали на коллег-разведчиков, а вот трижды казнили. Брр, вспомнить страшно.
– А когда выпытывают сведения, разве не страшно?
– Нисколечко! Я же не простой человек. Скажу ритуальные фразы – и можно делать со мной что угодно.
– Ритуальные фразы? Какие? – заинтересовалась я.
– Ничего заумного: «Мне нельзя причинить вред» и «не чувствую боли».
– И все? – не поверила я. – Этого достаточно?
– Для меня – да.
– А для меня?
– Сейчас – нет. Но, если возьмешь меня на работу, постараюсь научить.
– Ты обещал мне показать, как из вина воду делать, – напомнила я.
– Не воду, а сок, – поправил Сарван. – Это просто.
Он коротко объяснил, каким заклинанием спирт и уксус вернуть в глюкозу и фруктозу. Оказалось и правда просто, только попрактиковаться было не на чем, но это ерунда, позже опробую.
Солнце коснулось вершин далеких гор. Пчелы спешили закончить дневную работу и возвращались в ульи. Маленькие эльфы, как это ни странно, занимались своими делами и к нам не приставали. Бывший разведчик с надеждой смотрел на меня.
– Сарван, – торжественно произнесла я, – ты принят на службу в качестве семейного шамана и друга!
– Уф, – он вытер тыльной стороной ладони пот со лба, – я думал, ты никогда этого не скажешь.
– Почему? – удивилась я.
– Зачем дракону шаман?
– Чтобы был! И вообще, я нездорова.
Солнце скрылось наполовину.
– Мне нужно новое имя, раз я начинаю другую жизнь, – попросил Сарван.
– Законно, – согласилась я и, подумав, предложила: – Трик?
– Что ж, неплохо. – Он махнул рукой, принимая мое предложение. – Буду Триком.
От солнца осталась четверть круга.
– Итак, Трик, чем ты можешь помочь мне?
– Амулет я уже сделал, дней на семь-восемь его хватит.
– А там опять в другой амулет влезать?
– Если понадобится – да.
– Хорошо. Что еще?
– Предлагаю экскурс в историю.
– Что я там забыла?
– Посмотришь прошлое, а там сама решишь, что делать.
От солнца осталась узкая полоска. Неожиданно близко застрекотал сверчок.
– Годится, отправляй меня в прошлое искать ответы.
– Подожди минуту. – Трик скрылся в шалаше.
Солнце окончательно ушло за горизонт. Дневной шум исчез, на его место пришли звуки ночи. Из шалаша вышел настоящий шаман, как я и представляла себе этих первобытных колдунов древности: в звериной шкуре мехом наружу, с бубном, в волосах перья (интересно, где он раздобыл обмундирование? Только ведь не скажет, ответит – профессиональная тайна!). Трик молча поманил меня рукой. Меховые тапочки на ногах шамана мягко приминали траву, бубенчик-колокольчик на левом плече тихо позвякивал, бубен низко гудел, задевая верхушки травы.
Метров через двести мы вышли к Зируане. На прибрежном песке возвышалась пирамидка из поленьев. Трик приложил палец к губам, чтобы я не шумела, усадил на песок перед заготовленным костром, сам устроился с другой стороны и разжег огонь.
Когда пламя осветило лицо шамана, он ударил кроличьей лапкой в бубен и запел на одной ноте:
– Э-э-э…
Огонь, монотонные звуки бубна и голоса завораживали! Я почти сразу потеряла чувство времени – и вдруг увидела себя со стороны.
– Иди, ищи, найди и вернись, – пропел бубен.
Меня потянуло, неудержимая и могучая сила подбросила ввысь…
Глава двадцать вторая
ДЕЛА БЫЛЫЕ
Множество людей, я и сосчитать не берусь, стояло и смотрело, как один человек тянет толстый канат, равномерно перебирая руками. На лицах напряженное ожидание. Вот показался конец каната с привязанным нечто, рваным и истерзанным.
Я присмотрелась и в драной белой массе узнала свою собственную душу! Та я плелась, еле переставляя кривыми, изломанными ногами, и не замечала ничего вокруг.
Люди оживились, если можно такое сказать о давным-давно умерших, стали подгонять тянувшего канат, призывно махать моей привязанной душе руками. На некоторых лицах читалось торжество, другие кривились в гримасе злорадства, а несколько кровожадных морд меня особенно обеспокоили – сомнении в их намерениях не оставалось. Что эти люди собирались сделать с моей душой, я и предположить не решалась, но ничего хорошего мне не светило от встречи с этой толпой, жаждущей мести.
Неожиданно выскочил мужчина, совершенно из ниоткуда, просто раз – и он здесь. Ярко-красные и черные полосы на лице делали его похожим на диковинного тигра. Пучок перьев торчал из косматой головы мужчины, перья опоясывали талики словно юбка, скрывали кисти рук и ступни. Далеко не сразу узнала я Сарвана. Он выхватил из-под юбки топорик и тремя ударами перерубил канат. Разочарованный вопль вырвался и толпы, а Сарван схватил мою душу и исчез.
Пять-десять секунд я еще смотрела на разъяренную толпу призраков, грозящих кулаками вслед пропавшей добыче, выскользнувшей в самый последний миг. И тут меня рывком переместило дальше.
Все те же люди, только другой человек надрывно тянет веревку, но она почти стоит на месте, натянутая, как струна контрабаса. Меня не видно, конец веревки постепенно исчезает в дымке серого тумана.
Не спеша, вразвалочку, идет карапуз со здоровенным зеленым мечом на поясе. На голове красуется остроконечный помятый шлем, пухлые щечки с ямочками, бестолковый взгляд карих глаз, и все же малыш-воин был весь упакован в чешуйчатую броню. Красные круглые пластинки сверкали, словно в них отражалось солнце.
Умильная рожица карапуза показалась мне знакомой, а когда он улыбнулся радостно и беззаботно, я сразу узнала любимого мужа.
