– А как же это? – растерянно спросил Крысобой, указывая на изображение Шутова.
Президент расхохотался, всплеснув руками, точно престарелая актриса, всю жизнь игравшая во второсортных водевилях.
– Это подвижная три-Д модель, которую я полностью контролирую. Она считывает мои эмоции и переводит их в изображение. Кстати, абсолютно исторически точное изображение меня при жизни.
– Вы остались жить, пусть и в виде электронной версии, но как же вы остались президентом? – растерянно спросил я.
– Я же сказал, что хорошо подготовился, господин Русс. Упоминал я об этом?
Я кивнул.
– Вот видите. Все компьютерные системы материка, равно как и домашние компьютеры находятся в моем подчинении. Хочу, отдам приказ, и артиллерия сметет материк врага. Хочу, отключу свет на всем материке.
– Но неужели никто не повернет пушки против вас? – изумился я.
– Вы удивляете меня, господин Русс. Давно пора знать, что артиллерия и бомбардировщики воздушного пространства переведены на компьютерное управление. Без участия людей, – насмешливо пояснил президент.
Я посмотрел на Крысобоя. Он подтвердил слова Шутова кивком головы.
– Как же вам удалось удержаться у власти. Ведь вас можно стереть из памяти машины. Можно отключить компьютер. Можно взорвать его, – упорствовал я. – Неужто никому из вашего окружения это не пришло в голову?
– Приходило, – философски заметил президент. – Только я предупредил всех, что в тот момент, когда мой компьютер будет выключен, уничтожен или я буду удален из памяти, сгорит вся сеть материка. Все исчезнет. А что это значит?
Президент пытливо посмотрел на меня, но не дождался ответа.
– А это значит, что Независимый Амбер потеряет свою независимость. Земля тут же введет свои войска. И все, что было добыто в упорной борьбе, погибнет. Наши граждане не хотят этого, а мои бывшие соратники боятся. Так что я стал заложником независимости.
Президент расхохотался.
– Между прочим, мои горожане до сих пор не знают, что я мертв. Они считают, что я жив. Изредка я появляюсь на людях. Машу ручкой. Отвечаю на вопросы. Не я конечно, а мой клон. Я копирую в него резервную память и даю прогуляться. Я ощущаю все, что и он, но не покидаю своей камеры.
– А где размещается ваш компьютер? – игриво поинтересовался я.
– Это государственная тайна. Только два человека знают ее. Их даже пробовали пытать, чтобы узнать мое местоположение, но я контролирую все телеканалы, всех жучков. А жучки расположены везде. Все комнаты материка прослушиваются. Я всемогущ. После того как я вышел на связь с теми, кто пытал моих доверенных лиц, и показал им свое могущество, более никто не рисковал и не пытался добраться до меня.
– Если ты всемогущ, зачем тебе Гоевин? – полюбопытствовал я.
– Я всемогущ на одном материке. Я, разумеется, мог бы выйти и присоединить к себе и вторую часть насильно. Но, боюсь, тогда бы Земля просто уничтожила бы Амбер как планету. Мне же нужна безграничная власть над этой планетой. И Земля отдаст мне ее, когда Себастьян Гоевин добьется своего.
Президент помолчал и добавил:
– Больше не смею вас задерживать.
Экран потух.
Засов отодвинули, распахнулась дверь. Аудиенция закончена.
Тот, кто имеет союзников, уже не вполне независим.
Г. Трумэн
Костюмчик проводил нас на улицу, где у подножия мраморной лестницы нас дожидался все тот же лимузин, только Главный с секретарем исчезли, даже водитель оказался не тот.
– А где прежний? – спросил Крысобой.
– Арестован, – коротко ответил шофер и в сердцах добавил: – Вот сука, изменником оказался. Он с федералами сотрудничал. Наши тайны сдавал. Кто бы подумал?.. Такое высокое положение, а туда же…
Водитель с горечью и красноречиво распространялся про Главного с секретарем. Их обвиняли в государственной измене.
Внезапно шофер замолк и больше не произнес ни слова. Мы забрались в автомобиль и откинулись на диваны.
– Куда поедем? – черное стекло сползло вниз и высунулся побледневший, сникший водитель.
– Электронный думает, что мы поедем на космодром, – стал размышлять я вслух. – Но за нами только через два дня прилетят. Так что как-то занять себя надо.
– Я когда-то был в этой части Амбера, – сообщил Марк.
Крысобой наклонился к водителю.
– Вези-ка ты нас, батенька, в «Звездоскоп ГО», – велел он.
Шофер кивнул и зарастил окно.
– Звездоскоп – это что? – поинтересовалась Рената.
– Одна из лучших гостиниц на всем Амбере, – ответил Марк и добавил: – Если мне не изменяет память…
«Звездоскоп ГО» – высоченное, может, этажей сто, а то и больше, здание, похожее на коралловый риф, вытянутый вверх. Вершину гостиницы украшала телескопная труба, нацеленная на звезды. Тысячи окон сверкали на солнце разноцветными стеклами. Зеленые, красные, фиолетовые, желтые, черные. Свет преломлялся в стеклах и падал на асфальт к подножию гостиницы, где скучал швейцар, облаченный в длинную до пят ливрею, похожую на военную шинель покроя двухсотлетней давности.
Лимузин затормозил перед парадным входом. Старик-швейцар бросился открывать нам дверь. Я выпрыгнул на асфальт. Следом появился Крысобой. Последней Рената. Из лимузина выглянул водитель.
– Пока. Свободны, – высокомерно сказал Крысобой. – К восьми вечера. Без опозданий.
Марк возглавил нашу процессию. Я шел позади него и ворчал:
– А ты уверен, что нам сюда? Может, лучше отдохнем где-нибудь в парке?
Он не удостоил меня ответом.
Швейцар услужливо открыл нам стеклянные двери и, поклонившись, пропустил нас вперед.
Мы очутились в просторном холле, отделанном позолотой, завешанном коврами и зеркалами. Крысобой направился к стойке, переговорил с портье и вернулся к нам. Откуда-то из внутренних комнат вынырнула стайка ребят лет десяти в униформе коридорных, но, увидев, что вещей у нас нет, мальчишки опечалились и сгинули. Остался только один, которому выпала судьба проводить нас до номера. Он вертел в руке пластиковую карточку-ключ.
У номера Марк избавился от мальчишки, сунув ему пару мятых кредиток.
Я упал на диван и зажмурился.
– Что-то я не понимаю, куда делись все встречающие? Мы вроде бы как правительственная делегация, а нас просто кинули? – возмутилась Рената.
– А наш Электронный всех расстрелял. Тем более он рассчитывал, что мы тут же уберемся с планеты, – пояснил Крысобой, направляясь к бару.
– Пиво есть?.. – спросил я.
– Все! Я в душ, – сказала Рената.
Она исчезла в проеме одной из дверей. Вскоре из ванной донесся шум воды.
– Да тут никакого пива нет. Только вино и водка, – доложил Крысобой, наливая себе «Зеленой Водки» (так было написано на этикетке). Только почему эту водку назвали зеленой, я не знаю. Явно не за цвет. Цвет вышеупомянутый напиток имел обыкновенный: водочный, прозрачный.
