Текст приказа был длинным и унылым, Рейнблад зачитывал его минут десять. Вряд ли в храме нашлось хотя бы двадцать человек, которые уловили хотя бы общий смысл объявляемых реформ. Но это неважно. Важно, что все эти болваны свято верят в то, что этот приказ важный и полезный, а все, кто не одобряют его — желают зла и молятся Гитлеру. Только это и важно в сегодняшнем мероприятии.
— Здравствуй, Питер! — сказал Джон. — Как дела, как самочувствие? Кто это тебе глаз подбил? С лестницы, небось, упал, да? Есть такой закон природы, я его давно подметил — кто впервые в разведку приходит, в первые дни обычно или фингал получает, или пару зубов теряет. Чаще всего с лестницы падают.
Эта тирада стала для Питера полной неожиданностью. От растерянности он потерял дар речи, глаза его вытаращились, рот приоткрылся, а лицо стало медленно наливаться кровью.
— Что с тобой, Питер? — изумился Джон. — Припадок начинается?
— Сейчас я тебе устрою припадок, тварь поганая! — рявкнул Питер. — А ну говори…
Питер не успел сформулировать вопрос, потому что Джон внезапно заорал во весь голос:
— МОЛЧАТЬ! Затем вежливо улыбнулся и продолжил обычным спокойным голосом:
— Извини, Питер, не хотел тебя обижать. Просто ты такой забавный… Всё, всё, больше не травлю. Лучше рассказывай, зачем пришел.
— Почто Родину предал, сволочь? — гневно вопросил Питер. — За сколько сребренников продал Дюкейну…
— Риторические вопросы на мозговой блок не действуют, — перебил его Джон. — Ты если хочешь посмотреть, как я в пыли корячусь, лучше попроси по-хорошему, так удобнее будет. А еще лучше — сразу говори свое желание. Представь себе, что я — мифическая Золотая Рыбка…
— Расскажи про свое сотрудничество с домом Дюкейна, — потребовал Питер.
— Так и знал, что без садизма в этот раз не обойдется, — пробормотал Джон, упал и стал биться в судорогах.
Бился он не долго, где-то минуты полторы примерно. Затем встал, отряхнулся и спросил, цитируя древнюю легенду:
— Чего надобно, старче?
Питер вздохнул. Этого урода, похоже, никогда не научить чинопочитанию. Ну и демоны с ним.
— Вот, держи, — сказал Питер и извлек из сумки металлическое яйцо.
— Ух ты! — воскликнул Джон. — Какая интересная штука! Это артефакт?
— Да, артефакт, — кивнул Питер. — Подслушивающее устройство с передачей информации по радиоканалу. Слышал про такие?
— Слышал, — кивнул Джон. — И слышал, и видел, и в руках держал. Необычный экземпляр тебе достался. Микрофон вижу, антенну вижу, а вот это, кажется, основная микросхема. Ого! Гляди, эта штука из двух соединена. Вот, видишь, липкая лента? Недавно ее собрали, лента на краях еще не успела липкость утратить. Сам собирал?
— Задавать вопросы приказа не было, — сурово произнес Питер.
Джон не отреагировал на последнюю фразу. Он ловко подцепил ногтем край липкой ленты, прищурил один глаз, заглянул другим в узкую щель и воскликнул:
— Тут буквы какие-то! Рн… или пх… пхе… или рне… или фе…
— Сейчас буду вопросы о прошлом задавать, — пригрозил Питер.
— Давай, начинай, — улыбнулся Джон. — Я уроню артефакт, он рассыплется в прах, а ты будешь объяснять Рейнбладу, почему провалил операцию. Впрочем, тебе не привыкать объяснять свои провалы. Ты в этом деле большого совершенства достиг. Питер глубоко вдохнул и резко выдохнул.
— Да, дыхательная гимнастика — дело хорошее, полезное, — прокомментировал Джон. — Нервы в порядок приводит…
— В общем, так, Джон, — сказал Питер. — Либо мы с тобой нормально сотрудничаем, либо я тебя убиваю прямо сейчас.
Джон замер и несколько секунд смотрел на Питера испытующим взглядом, явно прикидывая, не стоит ли рискнуть и решить проблему в честном бою, раз и навсегда. Но решил не рисковать.
— Хорошо, давай сотрудничать, — сказал Джон.
И внезапно подбросил артефакт высоко вверх, метра на два. Поймал и посмотрел на Питера с улыбкой.
— Ты так дернулся, будто это не подслушивающее устройство, а бомба, — сообщил Джон. — Ладно, давай ближе к делу. Что с этой штукой надо делать? Подложить Рокки Адамсу в спальню под кровать?
— В спальню-то зачем? — удивился Питер. — В кабинет надо подложить. Лучше всего под столешницу снизу прилепить, на одной стороне артефакта специальные присоски есть, сейчас они защитными колпачками прикрыты. Но можно в любое место засунуть, микрофон высокочувствительный, должен из любого места комнаты речь фиксировать. Только под подушки его не засовывай.
— Понял, — сказал Джон. — А в какой кабинет его закладывать, в большой или в маленький?
— А их два? — удивился Питер. И сразу понял, что это удивление стоило держать при себе. Джон улыбнулся и сказал:
— Что мне в тебе нравится, Питер, так это умение заранее планировать операции во всех деталях. Ладно, заложу в большой кабинет, там акустика лучше.
— В каком кабинете проходят у Адамса все важные совещания? — спросил Питер.
— А я-то откуда знаю? — пожал плечами Джон. — Меня на них не приглашают.
— Короче, — сказал Питер. — Заложишь устройство туда, где у Адамса проходят важные совещания. Если точно не знаешь — разведаешь дополнительно. Понял?
— Понял, — кивнул Джон и улыбнулся. — Приятно с тобой работать, Питер, ты настоящий профессионал. Такой же, как Рейнблад. Питер нахмурился и спросил:
— На что это ты намекаешь?
— Я намекаю, что в разведке ты подобен младенцу в подгузнике, — заявил Джон. — Ты только не обижайся, Питер, на правду не обижаются. А то, что Рейнблад поручает такую важную операцию именно тебе — это наводит на размышления. На нехорошие размышления. Возможно, Рейнблад — дебил. Возможно, он разыгрывает гамбит, в котором нам с тобой предназначена участь жертвенных фигур. Возможно, цель операции не в том, чтобы подслушивать тайные беседы Адамса и Пайка, а в том, чтобы охранники этот артефакт быстро нашли и сделали какие-то выводы. Возможно, твоя задача — довести меня до истерики, чтобы я признался Пайку, что ты меня завербовал, продемонстрировал ему артефакт, а в этот момент… Не знаю, очень много вариантов. Я уверен только в одном — тебя используют втемную. А как к этому относиться — это тебе решать, это твоя проблема.
— Признаешься Пайку — пожалеешь, — заявил Питер. — А в остальном я очень ценю твое мнение, высказывай еще. Джон неожиданно рассмеялся.
— Ты не совсем безнадежен, — сказал он. — Потренировать бы тебя тысячу-другую дней, такой оперативник получится… Ну что, я пойду или ты что-то еще хотел мне сказать?
