— Я знаю, это нелогично, — сказала Анжелина, — но от вида этого места у меня мурашки ползут по коже. От него веет… трудно сказать… безумием, что ли.
— Именно. А значит, мы попали в правильное место и время. Похоже, это резиденция Того.
— Как мы до него доберемся?
— Хороший вопрос, — сказал я вместо ответа.
Действительно, как же мы попадем в эту укрепленную психушку? Я почесал в затылке и потер подбородок, но безотказные средства помощи мышлению на этот раз не сработали. Уловив краем глаза легкое движение, я хотел вынуть пистолет — и остановился на полпути.
— Не делай резких движений и не хватайся за оружие, — тихо сказал я Анжелине. — И медленно обернись.
Мы оба обернулись, стараясь не волновать дюжину вооруженных людей, тихо подошедших сзади и стоявших с нацеленными на нас ружьями.
— Приготовься сделать рывок вперед вслед за мной, — сказал я и, повернувшись обратно, увидел еще четверых, столь же бесшумно возникших в долине перед нами. — Команда отменяется, мило улыбайся, мы сдаемся. Сделаем из них котлеты потом, когда попадем к ним.
Последнее было сказано больше для моральной поддержки. Это не дикари, у которых мы увели транспорт, это публика покруче. Все одеты в серые пластиковые комбинезоны с капюшонами, ружья похожи на винтовки, и дула их смертоносно зияют. Мы послушно шагнули вперед, когда один из них приказал нам это жестом. Еще один подошел поближе — но не настолько, чтобы можно было выхватить у него оружие, не покушаясь на самоубийство. Он оглядел нас.
— Страгицкрумль? — спросил он и, не получив ответа, продолжал: — Фидликрипи? Аттентоттен потентатен?
Не получив ответа и на эти вопросы, он повернулся к массивному рыжебородому человеку, очевидно предводителю, и сказал на хорошем эсперанто:
— Они не говорят на нашем языке.
— Вот это уже лучше, — сказал я на том же языке. — Можно спросить, джентльмены, почему вы посчитали нужным угрожать оружием мирным путешественникам?
— Кто вы? — спросил рыжебородый, выступая вперед.
— Тот же вопрос я могу задать и вам.
— Я держу вас под прицелом, а не наоборот, — холодно ответил он.
— Дельное замечание — преклоняюсь перед вашей логикой. Мы туристы из-за океана…
Тут он прервал меня коротким крепким словцом.
— Это невозможно. Вы не хуже меня знаете, что это единственный массив суши на всей планете. А теперь — правду.
Нет, я этого не знал. Единственный континент? Что же сделалось с матушкой-Землей за эти двадцать тысячелетий? Врать не имеет смысла, — может, правда сработает? Так и вышло.
— Вы поверите, если я скажу, что мы путешествуем во времени?
Это произвело впечатление и, похоже, поразило его. Те, кто слышал мои слова, тоже вздрогнули. Рыжебородый свирепым взглядом усмирил их и продолжал:
— Что вас связывает с Тем и его бандой там, наверху?
От моего ответа зависело многое. Правда уже сработала один раз; может, опять получится? И он сказал «банда», это его выдало. Я не верил, что этот дисциплинированный, уравновешенный отряд как-то связан с врагом.
— Я прибыл, чтобы убить Того и сорвать его операцию.
Да, это произвело нужный эффект, и многие даже опустили ружья, но команда вернула их в строй. Рыжебородый отдал приказ, и один из его подчиненных торопливо удалился. Все молчали, и вскоре посланный вернулся с зеленым металлическим кубом величиной с человеческую голову и протянул его командиру. Видно было, что куб легкий — должно быть, полый. Рыжебородый сказал:
— У нас их около сотни. Спускаются с небес весь последний месяц, и все — одинаковые. В них помещен мощный радиомаяк, и мы легко их находим, но не можем ни разрезать, ни растворить металл. Пять граней куба покрыты надписями на разных языках. Те надписи, что мы могли прочесть, звучат одинаково: «Вручить путешественникам во времени». На дне куба — две строчки, которые мы не смогли прочесть. Может быть, вам удастся?
Он медленно подал мне куб, и я принял его столь же бережно, памятуя о нацеленных ружьях. Металл походил на коллапсий, невероятно твердый сплав, из которого строятся ракетные атомные лайнеры. Я осторожно перевернул куб, мгновенно прочел надпись и вернул его.
— Прочел, — сказал я дрогнувшим голосом. — В первой строчке говорится, что Тот и его люди покинут этот период через две целых тридцать семь сотых дня после моего прибытия.
Среди присутствующих прошел шепот, и Анжелина задала главный вопрос:
— А что же во второй строчке?
Я хотел улыбнуться, но как-то не получилось.
— А-а, во второй… Там сказано, что ядерные взрывы уничтожат планету сразу же после их ухода.
Глава 20
Палатка была из такой же серой ткани, что и одежда захвативших нас людей, и в ней было хорошо и прохладно после банной духоты снаружи. В углу шумела приземистая машина, осушающая и охлаждающая воздух. Были даже прохладительные напитки, и я задумался над своим стаканом: как разрешить проблему, пока не настал роковой срок. Нас все еще охраняли, но налицо было негласное примирение. Рыжебородый решил объявить его официально.
— Пью за ваше здоровье, — сказал он. — Я Дийан.
Это походило на ритуал, поэтому я повторил формулу и представился, и Анжелина тоже. После этого оружие убрали, и мы стали общаться гораздо свободнее. Я уселся под струей кондиционера и начал задавать свои вопросы:
— Имеется ли у вас другое, тяжелое оружие, кроме этого?
— Сейчас нет. То, которое было, уничтожено в бою с войсками Того.
— Разве континент настолько велик, что вы не можете организовать доставку из своей страны?
— Размеры континента не имеют значения. Наши космические корабли очень малы, и все нужно доставлять с нашей планеты.
Я заморгал, вконец сбитый с толку.
— Так вы — не земляне?
— Наши предки были земляне, а мы — коренные марсиане.
— Вы не можете вкратце рассказать мне об этом? А то даже в голове зашумело.
— Извините, я думал — вы знаете. Позвольте, я налью вам еще. Все началось много тысяч лет назад, когда внезапное усиление солнечной радиации вызвало на Земле потепление. Я говорю «внезапное», но это, разумеется, длилось многие годы, даже века. Когда изменился климат и растаяли ледяные шапки полюсов, жизнь на поверхности планеты оказалась под угрозой. Менялись линии побережий, затопило огромное количество низменных земель, большие города оказались под водой. С этим бы еще справились, но начались землетрясения — их вызывали колебания массы поверхности Земли, так как полюса освобождались от ледового груза и вода заливала другие территории. Земля дрожала, лились потоки лавы, проваливались целые участки и возникали новые горы. Страшное время — в школе нам часто показывали кадры тех лет. Международное сообщество предприняло невероятные усилия, чтобы освоить планету Марс, то есть приспособить ее для жизни человека. Для этого требовалось создать там атмосферу с толстым слоем двуокиси углерода для защиты от солнечной радиации, доставить ледяные горы с колец Сатурна и так далее. Это благородное дело в конце концов увенчалось успехом, но народы Земли разорились, вложив в него все, что имели. Потом были конфликты и даже войны — ослабевшие правительства рушились, и алчные люди дрались, чтобы урвать побольше пространства во вновь созданном мире. А на Земле вода продолжала подниматься, и первые марсианские колонисты в невыносимых условиях, едва пригодных для жизни, закладывали свои поселения. В истории этот период известен как Смертельные Годы, ибо погибли многие — невероятное число людей. Однако мы выжили, и Марс стал зеленым и уютным.
Земле не столь повезло. Связь между планетами была утеряна, и те, кто остался в живых из былых миллиардов, вели смертельный бой за существование. Об этих тысячелетиях не осталось никаких свидетельств, но результаты налицо. Сохранился единственный большой континент да еще архипелаги на месте былых горных цепей. А человечеством правит безумие. При первой возможности марсиане восстановили старинные космические корабли и предложили землянам посильную помощь. Они нашу помощь отвергли. Жители планеты убивают всех чужих, это доставляет им удовольствие, и сами они — чужие друг другу. Почти не находящая преград солнечная радиация вызвала различные мутации у людей, животных и растений. Большинство мутантов вымерло, но оставшиеся приспособились к среде. Мы помогали, чем могли, но почти ничего не добились. Тогда земляне представляли опасность друг для друга, но не для Марса. Пока Тот не объединил их несколько веков назад.
