— Где баронесса Илгэ Тортфорт? — спросил я.
— Разве всех тут упомнишь, господин полковник? — пожал плечами лейтенант.
— Командор, — поправил я его.
— Командор воздушного флота барон Бадонверт. Чрезвычайный императорский комиссар. Пришлось показать миниатюрный портрет, взятый мной из ее дома.
— Вроде видел, но точнее не скажу, — положил лейтенант портер на столешницу.
— Из этих лиц за последние дни у меня в глазах просто калейдоскоп. В зубы дать ему, что ли, для просветления памяти? Но пришло идея продуктивнее.
— Кто ездил сегодня на аресты в черной карете? — Старший фельдфебель административной службы Ленжерфорт. Фельдфебель портрет опознал. И даже показал укладку, где подшит на нее исполненный арестный лист со всеми «сдал-принял». И журнал дневального принес, где отмечено было время привода баронессы в контрразведку и время ее отбытия из нее. Надо же какие аккуратные бюрократы эти фельдфебели. Все у них тут под роспись и подпись.
— Куда она отбыла? Ее отпустили? — Никак нет, господин командор, отметки об отпуске в журнале нет, — развел руками фельдфебель из аристократов.
— Так куда она делась? — Ее переместили. Перевели в другое место.
— Куда!? — Не могу знать. Это выше пределов моей компетенции.
— Кто знает? Кто отправлял? — повернулся к младшему «контрику» и обличительно ткнул в него указательным пальцем.
— Лейтенант, если не выложите сейчас же все как на духу, то через пять минут я вас лично расстреляю у ближайшей стенки без суда и следствия. Вам понятно? Мне не впервой стрелять Тортфортов и прочих изменников. У меня слова никогда не расходятся с делом. Пять минут. Время пошло.
— Ее, скорее всего, увезли в замок Ройн. По крайней мере, раньше именно туда их отсюда увозили.
— торопливо ответил контрразведчик.
— Где это? — Цебс. Столичный округ. Недалеко. Сорок километров по шоссе на север, — доложил лейтенант.
— Можно и на железной дороге добраться. Станция также называется Ройн. Ройн? Где-то я уже слышал это название, а вот где не припомню. Ладно… Проснемся — разберемся. Сейчас надо ковать, пока горячо.
— Зачем вы арестовываете женщин? — Что-то связанное с собственностью мятежных фамилий. Точнее я не знаю.
— От кого получаете такие приказы? Проскрипционные списки вам спускают сверху или вы уже сами на месте определяете, кого тащить в кутузку? — Я получаю приказы от своего непосредственного начальника ротмистра Гаукфорта. От кого он их получает я не в курсе. Он со мной подобной информацией не делился.
— Откуда вы прибыли в столицу. Вас же здесь не было во время мятежа? Столичные офицеры контрразведки были арестованы при мне.
— Так точно не было. Меня вызвали из Гоблинца, а ротмистра из Тортуса заменить замаранных в мятеже офицеров имперской контрразведки.
— Кто отдал вам такой приказ? — Приказ, точнее копия приказа, поступила к нам в управление из Дворца с фельдкурьером. Из собственной его императорского величества канцелярии, без подписи. Штамп «с подлинным верно», печать подлинная красной мастики и припись к ним от дворцового делопроизводителя. Вот меня и командировали на усиление. Тут дверь распахнулась, и на пороге возник Молас. Как писали в старых пьесах «те же и он».
— Савва… Я так и понял, что без тебя тут не обошлось, — констатировал генерал-адъютант императора деловым тоном.
— Кто еще может броневиками ворота вышибать? Что случилось на этот раз? — Да вот эти чудики похитили личную сестру милосердия моего герцога только на том основании, что у нее фамилия Тортфорт.
— Хозяйка дома, где вы квартируете? — уточнил генерал.
— Именно так, ваше превосходительство. Молас взял стул от стены, подтащил его к столу, за которым я восседал. Сел, закинул ногу на ногу и попытался «прочитать в сердце» у лейтенанта. Мда… Умеет. Даже со стороны стало заметно, как у лейтенанта душа ушла в пятки. Куда там моей реальной угрозе расстрелом. По сравнению с Саемом я еще мало каши ел. Первый раз я видел сына «волкодава СМЕРШа» в этом качестве. Ну… прямо железный Феликс. из кино. Даже спрашивать не пришлось. Все что знал лейтенант, он четко по-военному доложил без запинки.
— Теперь многое стало понятно, — задумчиво проговорил Молас. И резко изменив тон, приказал.
— Теперь все брысь отсюда. Но когда я встал из-за стола, генерал задержал меня рукой.
— А ты, Савва, останься.
Гусеницы лязгали, взвихряя глубокий снег на неубранной дороге. За бронеходами на чалках тянули по двое саней наскоро соединенных бортами. На санях кутаясь от рукотворной метели, полулежали мои штурмовики и «волкодавы» Моласа. Где-то около роты в общем составе. Все с автоматами разных конструкций. Еще три снайперских пары и саперное отделение. Аэросани по второму разу объезжали по полю вдоль дороги всю растянувшуюся из-за саней колонну. По той же причине скорость колонны не превышала двенадцати километров в час. Но все равно высланные заранее вперед драгунские разъезды передового охранения мы довольно быстро догнали и они уже шли фланговых охранением. В аэросанях только я с Моласом и наши денщики. Пилот и бортмеханик, он же башенный пулеметчик. Больше никого в эту относительно тесную кабину не впихнуть. Всех достоинств этой гондолы сплошное остекление, качественная заделка щелей и печка, отводящая горячий воздух от мотора. Сидения еще человеческие, можно сказать даже кресла, широкие и просторные. ВИП-салон, однозначно. Мелькали по обочинам фольварки, кузни, постоялые дворы. Шарахались от нас в стороны редкие встречные экипажи и сани, тут же попадавшие в цепкие руки «птенцов гнезда Моласова» которые были приданы драгунским разъездам в качестве силы руководящей и направляющей. Третий час уже длится этот снежный марафон. Одно радует — никто нас обогнать по дороге не сможет. Скорости не те. Любые сани, вырвавшиеся вперед с вестью о нашем выходе из столицы, или верхового какого, драгуны давно бы уже догнали. А на железной дороге Молас любое движение остановил собственным приказом из-за «угрозы подрыва полотна мятежниками». Да и на аэросанях, очень быстрых как оказалось, мы сами пару раз вырывались на десяток-полтора километров вперед с теми же целями. И убедились, ну… убедили себя, что никто не вырвался вперед предупредить о нашем налете. А я все никак не мог вспомнить, откуда я знаю название этого замка мятежников — Ройн? И никак не мог вспомнить. Говорить в кабине невозможно из-за шума двигателя и вибрации. Но главное было сказано еще в столице. С глазу на глаз. Хорошо так поговорили как его превосходительство с его превосходительством. Пальцы не гнули. Обиженку друг на друга не грызли.
