Ознакомительная версия.
— Уйму времени назад. — Парус попытался изобразить жестами древность и ветхость, получилось слабо.
— Сколько пути до того участка?
— Отсюда часа два, не больше.
— Затемно успеем?
— Должны, с запасом даже.
— Так наддали. — Позабыв про свои недавние приключения, я ударил пятками по бокам Демона, и тот вновь сорвался в галоп.
Парус немного ошибся в расчете времени пути, так что, когда колонна наконец достигла легендарного и опасного черного пути, солнце уже завалилось за горизонт, освещая все вокруг каким-то призрачным красным светом. Багровые блики играли на доспехах гвардейцев, стелились по траве, и буйная, играющая красками весна окрашивалась в позднюю осень.
Иссиня-черный след случившейся на этой земле катастрофы прореживал вековые деревья, огромные ветвистые стволы, уходящие высоко вверх и будто задевающие верхушками облака, деля Великий лес на две части. Шрам, доставшийся земле от двигателей падающего на планету челнока, уничтожил и оплавил почву, а сама болезнь ушла вглубь, не оставляя окружающей природе ни одного шанса. Они падали, падали стремительно, каждую секунду ожидая страшного удара корпуса о землю. Может, молились, вспоминая всех оставшихся в ту пору богов, может быть, проклинали Предтеч, загнавших когда-то мудрую и сильную цивилизацию в эти дикие дебри.
— Как далеко идет этот след? — поинтересовался я, спрыгивая с широкой спины Демона и подходя к черной дороге. Поверхность под моими пальцами была гладкая, будто отполированное стекло. Мертвая, холодная, вечная. Она останется после краха этого мира, когда само королевство со всеми его интригами, планами и мечтаниями уйдет в небытие. Она останется, когда этот мир вместе с нашим вновь подвергнется атаке с небес.
— Никто точно не знает, — повел плечами Парус. — По территории королевства километров пять, не меньше. Точно никто не считал, а вот по степи… там много. Лет двадцать назад тогдашний советник Банус, покойный папаша Амира, выбив на исследовательскую экспедицию немало денег и с три десятка конных алебардщиков, вернулся через год, один. Измотанный, истерзанный, будто дикий зверь, попавший в клетку к торговцу зверьем. За спиной у него был меч, а в руках толстая книга.
— Ты сам видел? — удивился я.
— Что вы, — смутился Покоп. — Мне в ту пору лет тридцать было. Я видел Бануса уже позже, в столице, когда он, прорвавшись через городские ворота, неслыханное дело, верхом проскакал в сторону королевских покоев. Думали, старший советник окончательно свихнулся в своих дальних странствиях.
— И что потом? — улыбнулся я.
— Потом были негоцианты, — пояснил бывший стражник. — Они пришли в город, предъявили грамоты, подписанные королем, и начали строить дома, делать дороги и торговать всевозможными чудными вещами.
— Ясно. — Я оторвал руку от завораживающей черной поверхности. — Как ты думаешь, что они там искали?
— Говорят, упавшую звезду.
Последние несколько дней путешествия до побережья прошли для меня как в бреду. Лошади выдохлись и плелись еле-еле, с трудом держась на ногах, да и мои гвардейцы едва держались в седле. Сам же я больше походил на куклу из соломы, которую веселая деревенская ребятня привязала к бокам коня и запустила на местную ярмарку, на потеху честному люду. В связи с непогодой, задержавшей нас на постоялом дворе, время на привалы и сон сократили до минимума. Приходилось даже есть на ходу, благо фляга с вином и вяленое мясо позволяли столь вопиющее издевательство над любимым мной ритуалом приема пищи.
— Нам неприлично везет, — печально вздохнул Покоп, поравнявшись со мной. — Столько дней тащимся по тракту, а от степняков ни слуху ни духу.
— Может, у них отпуск? — предположил я, вяло пережевывая кусок солонины.
— Отпуск? — Парус непонимающе повертел головой.
— Ну есть у нас такое понятие, — устало кивнул я. — Когда ты бросаешь все дела, пишешь грамоту верховному командиру и едешь отдыхать недели на две, забыв все тяготы и невзгоды службы.
— Степняки в отпуск не ходят, — уверенно кивнул Покоп. — Но мысль, господин барон, весьма интересная.
— Экий ты ходок, — хохотнул я. — Раньше осени и не жди.
Черная стрела с белым оперением звонко ушла с чьей-то невидимой тетивы и с мерзким чавканьем вошла в глаз Демона. Несчастное животное взвилось на дыбы, секунду, как будто зависнув в воздухе, и рухнуло на землю, увлекая меня за собой.
— Кочевники!
Отряд стремительно рассредоточивался по обочине дороги. Выскакивая на ходу из седел, гвардейцы рвали с плеча арбалет и падали в жухлую, выжженную солнцем траву.
— Откуда стреляли, черт возьми?
Еще одна черная стрела ударилась в бок мертвой лошади, в пол-ладони от моей головы. Я попытался спихнуть с себя мертвого коня, да не тут-то было. Навалившись всем своим немалым весом, Демон начисто лишил меня возможности передвигаться, защемив правую ногу. Оставалось только молиться и попытаться как можно ближе прижаться к боку мертвого животного. Черта с два, ни первое, ни второе у меня не выходило. В богов я, признаюсь честно, никогда не верил, относясь к любой религии не более чем к досужим слухам, облеченным в форму. Второе же у меня не получилось исключительно из-за острой боли в лодыжке. Любая попытка пошевелиться отдавалась всепоглощающим взрывом болевых ощущений. Хотелось орать, биться в истерике. Господи, пройти столь долгий путь, не раз оказываясь на краю гибели, и погибнуть от этих чертовых чумазых, вдалеке от цивилизации, в пыли под трупом лошади на давно уже заброшенном тракте. Веселенькая перспектива.
— Барон ранен!
Несколько гвардейцев в едином порыве дернулись вперед, но сплошной поток оперенной смерти заставил их рухнуть лицом в траву.
— Сколько их?
— Да пес его знает. Нас-то они точно пересчитали.
Череда нелепых мыслей крутилась у меня в голове. Нет, не жизнь сейчас пыталась промелькнуть перед глазами. Зачем мы им? Мы не производим впечатления богатой добычи. Все, что можно поиметь с отряда, так это пару кошелей золотых. Тогда что? Оружие? Кони? Доспехи? Слишком сложно. Неужели опять заговорщики?
В нескольких метрах от меня дернулся арбалет, выплюнув в лоб одному из особенно обнаглевших нападающих тяжелый болт. Тут же последовало еще несколько выстрелов, не столь результативные, как предыдущий, но заставившие кочевников убраться на более далекое расстояние.
Вмиг стрелы засвистели с новой силой, проходя в опасной близости от меня. Черт возьми, что делать? Если я и дальше собираюсь лежать в пыли и изображать из себя жертву обстоятельств, то скоро стану похож на подушечку для иголок. К черту условности, к черту запреты, жить-то как хочется.
Ознакомительная версия.
