Меч Миранда, пробив отчаянную защиту Танаева, прошел над его правым плечом и вдруг, изменив направление своего движения, коснулся его шеи, легко прорезав куртку. Судя по резкой боли, лезвие проникло достаточно глубоко в его тело, и у Танаева не осталось ни малейшего сомнения в том, что Миранд нанес ему рану умышленно.
Сразу же после своей сокрушительной атаки его противник отпрянул назад и опустил меч к земле, словно возвещая об окончании поединка.
Но теперь Танаев почувствовал настоящий гнев и, подстегнутый вспышкой ярости и боли, бросился в ответную атаку.
Он был уверен, что его последний выпад достигнет цели, и уже не думал о том, что оружие в его руках совсем не похоже на тренировочное и способно наносить серьезные раны.
Однако Миранд, в самый последний момент, ускользающим и невероятно быстрым движением успел приподнять свой меч и отразить удар Танаева.
Пропустив противника мимо себя, он вихревым движением выбил оружие из рук Танаева, и меч, с жалобным звоном пролетев через всю площадку, вонзился в изгородь.
— Успокойтесь, мой разгневанный брат! Успокойтесь. Я должен был увидеть вашу кровь.
Они стояли друг против друга, тяжело дыша, и левая рука Танаева все еще искала на поясе несуществующую рукоятку виброножа, который он предусмотрительно снял перед поединком.
— Зачем? — хрипло спросил он, постепенно усмиряя собственную ярость и понимая, что Миранд не собирается продолжать поединок и не воспользуется только что полученным преимуществом.
— Вы ведь уже поняли, что это не простые мечи. Их ковали в наших кузницах, и на завершающем этапе раскаленную сталь натирали порошком шунгита. Его зерна вплавились в поверхность лезвия, и теперь, если этот меч проникнет в тело существа, в жилах которого течет темная кровь, он выделит энергию, способную превратить противника в горстку пепла.
Модоры придумывают бесконечное количество хитростей и идут на любые жертвы ради того, чтобы проникнуть за стены монастыря. Я должен был убедиться...
— И кто же вам поручил подобную проверку? А может быть, это ваша собственная инициатива? До каких пределов простирается ваша подозрительность? Или она не имеет предела?
— Мне приказали обучить вас тайным приемам защиты, которые известны только нашим братьям. Мне приказали также подготовить вас к миссии, которую не смогли выполнить наши лучшие подвижники. Это вызвало у меня определенные сомнения. Я должен был знать наверняка, что имею дело с другом, а не с врагом.
— Иными словами, вы сами решились на эту проверку?
Миранд молчал, подтвердив своим молчанием предположение Танаева. Боль от неглубокой раны уже прошла, навигатор знал, что к завтрашнему дню от нее не останется даже шрама, и все же что-то ему основательно не нравилось в этой истории. Чего-то Миранд недоговаривал. Иногда в его словах Танаев чувствовал прямую ложь. Он всегда ее тонко чувствовал и не сомневался, что интуиция не зря предупреждает его и на этот раз. Вспомнились слова Александера о том, что нельзя никому слепо доверять даже в этой святой обители, в том числе и Миранду... И если этот удар был нанесен умышленно, с неизвестной ему целью, то об этом должен узнать архимандрит.
— Проводите меня к Александеру!
Что-то случилось с лицом Миранда после этого требования. Среди целой гаммы чувств, которые заставили покраснеть монаха, проскользнуло удивление, но оно явно играло не самую первую роль.
— Проводить вас к кому, сударь?
— К Александеру! К вашему настоятелю! Настоятель обещал мне...
— Александер, наш святой настоятель, не мог вам ничего обещать. Он умер сорок лет назад. Я не могу вас к нему проводить. Вы уж простите!
Эта фраза рефреном отдавалась в ушах Танаева несколько раз, прежде чем он сумел произнести:
— Может быть, и на торжественной встрече в день нашего прибытия его не было?
— Был его образ, двойник, привидение — называйте, как хотите, но самого Александера там не было.
— Ну, знаете, с меня хватит! Ваша святая обитель похожа на дом умалишенных!
Глеб уже прошел половину расстояния до калитки, когда его нагнал вопрос Миранда:
— А что именно обещал вам Александер?
— Он обещал отправить меня к вратам, пробитым под вашим монастырем и ведущим, как я теперь начинаю понимать, в преддверие ада!
— В таком случае, вам не удастся уйти отсюда, не выполнив его пожелания.
— Уж не вы ли меня остановите?
— Я не собираюсь вас останавливать. Но никому еще не удавалось нарушить приказ Александера, независимо от того, в каком состоянии находился архимандрит, когда его отдавал.
Приблизившись к тому месту в ограждении, где меч, выбитый из его рук, вонзился в щит, Глеб мимоходом, словно невзначай, схватился за рукоятку и выдернул меч.
Это потребовало значительного усилия, но зато теперь оружие снова оказалось у него в руках, и он не собирался больше с ним расставаться.
Ежесекундно ожидая окрика и распоряжения вернуть меч, Глеб стремительно пересек плац и захлопнул за собой калитку.
Не сказав ни слова, Миранд проводил его недобрым взглядом, в котором можно было увидеть странную смесь страха и раздражения.
* * *
Годвина Танаев нашел в его келье, где тот, с пользой для себя, «знакомился с монастырем», переваривая обильный завтрак в собственной постели.
— Вставай! Нам предстоит одно дело.
— Можно узнать, какое? — спросил тот, не спеша покидать теплую постель. Везде, где это возможно, Годвин старался избегать неприятностей и выбирал путь наименьшего сопротивления. Но зато уж в тех случаях, когда обстоятельства припирали его к стенке, он действовал решительно и эффективно.
За это качество Танаев и ценил своего разгильдяистого помощника, постепенно и незаметно становившегося его другом, несмотря на темное прошлое Годвина, омраченное заказными убийствами. Но эти убийства происходили так далеко от мира, в котором некогда существовал Танаев, что воспринимались им как нечто эфемерное и далекое от нынешней реальности.
— Нам надо найти Альтера. У меня возникло ощущение, что он опять попал в беду. Мне кажется, в этой святой обители слишком часто говорят одно, думают другое, а делают третье. Альтер поможет нам разобраться в том, кто здесь враг, а кто друг.
Закончив эту тираду, Танаев расстегнул свою продырявленную куртку, на которую давно уже с подозрением поглядывал Годвин, и, обнажив раненое плечо, подошел к зеркалу.
Хотя регенерация шла не так быстро, как раньше, рана уже затянулась. На ее месте отчетливо выделялся розовый выпуклый шрам, прикосновение к которому вызывало тупую, ноющую боль.
