– Арканаим, ты сумел воспользоваться гризраком иглинов. До сих пор это не удавалось никому.
– Ну и что?
– Иглины властвовали над этой частью Галактики, их влияние простиралось на единую систему, носившую название Тысячи Миров. Их могущество можно сравнить с могуществом миллиона планет Большого Звездного Круга.
– Ну и что?
– Возможно, ты не по слабости низвергся в этот мир. Возможно, на тебе знак предначертания. Возможно, тебе суждено исполнить что-то важное не только для Земли и Тысячи Миров, но и для Большого Звездного Круга.
– Что это означает?
– Не знаю. И не знает никто. Возможно, нам угрожает опасность, и именно тебе суждено первым встретить ее, лицом к лицу. Скоро ты все узнаешь.
– Когда?
– Ты совсем стал человеком. Люди любят задавать вопросы, на которые пока еще нет ответа. До свиданья, Арканаим.
– До свиданья.
– Мне не хотелось бы, чтобы настал день, когда я, подобно тебе, перешагну порог.
Это были последние его слова, прозвучавшие в моем сознании, падающем обратно в бездну…
* * *
Первое, что я увидел, – белый потолок. Я скосил глаза и ухватил взором капельницу надо мной, оранжевый шланг, иглу в вене. Кажется, живой.
Я медленно приходил в себя. Встал с постели через пять дней. История моей болезни пестрила такими словами, как «стресс», «психологическая травма» и прочее в том же духе. Тот самый детина, завреанимацией, сказал, что все это полная чепуха. Если честно, он вообще не может поставить никакого диагноза, Ни видимых телесных повреждений, ни облучения, ни типичной симптоматики для нервного расстройства, реактивного состояния – ничего, что могло бы уложить человека на больничную койку.
Нашли меня утром мальчишки, игравшие в войну около «бульника». Я лежал, вцепившись пальцами в руку моего врага, в которой был зажат окровавленный нож. Мой противник был мертв. У него остановилось сердце. Метрах в десяти от «бульника» лежал полностью разложившийся труп, в котором удалось опознать погибшего шофера «икаруса». Зачем понадобилось похищать труп и тащить его к «бульнику» – никто не знал Вряд ли мне поверили бы, если бы я сказал, что водитель пришел туда сам. Чуть дальше была обнаружена Аля, которая едва не стала жертвой. Она была доставлена в больницу примерно с тем же диагнозом, что и я.
На следующий день после описанных событий неожиданно открыл глаза и заговорил бродяга. Он клялся, что никого не убивал. Год назад он случайно стал свидетелем убийства девушки, неизвестно зачем подобрал слетевшие с ее шеи ракушки и нож. Через некоторое время он встретил на улице убийцу и, узнав его, поднял шум. Когда его задержали, в милиции он ничего не сказал, опасаясь, что ему не поверят. Он стал следить за убийцей и оказался свидетелем расправы над иноком. Бродяга пытался спасти несчастного, но каким-то неизвестным способом убийца лишил его чувств и сунул в руку нож…
Звучал этот рассказ не слишком убедительно. В нем зияли многочисленные пробелы, и у следствия так и не было окончательной уверенности в том, что Вампиром является именно погибший доцент, а не бродяга. Но при обыске у Сотника нашли старинную малахитовую шкатулку, в которой лежал набор вещественных доказательств: пуговица от куртки первой убитой женщины, серьга из уха второй и кольцо, принадлежавшее третьей. Зачем-то, может, на память о жертвах (кто этих маньяков разберет?), он брал от каждой какой-нибудь предмет. Кроме того, было проведено множество экспертиз – по крови, по частичкам почвы и так далее. И еще – точно установлено, что во время двух первых убийств бродяга находился в другом месте.
Жизнь постепенно возвращалась к бродяге. Теперь над ним как дамоклов меч висела статья о недонесении о совершенном преступлении. Под стражу по такой статье его брать никто не собирался, так что он отъедался и набирался сил в больничной палате.
Аля появилась в моей одноместной (по чину положено) палате через четыре дня. На ней был фиолетовый спортивный костюм, который ей очень шел. Не ходить же ей в больничной пижаме.
– Здравствуй, мой дорогой. – Она нагнулась и поцеловала меня в щеку.
– Здравствуй, ведьмочка моя.
– Ну вот, к тебе со всей душой, а ты ведьмой обзываешь.
– Это комплимент. Как ты себя чувствуешь?
– Видишь, порхаю уже. – Она взмахнула руками как крыльями. – Бодра, здорова.
– Изящна и красива.
– Ну, не мне судить.
– Расскажи-ка, как ты влипла в эту историю.
– Потому что некий мой знакомый никак не хотел мне поверить.
– Я раскаиваюсь, раскаиваюсь и еще раз раскаиваюсь.
– Запоздалое раскаяние тоже ценно. Возвращалась вечером домой и наткнулась на этого… Ну, на этого мертвяка. Он ко мне подошел, положил руку на плечо. Я уже собралась заорать и тут отключилась… Бр-р, ты не представляешь, что это за чувство. Я будто упала в пропасть, в бездонную пропасть его глаз. Можно считать, я побывала на том свете.
– Я тоже побывал там.
– Я выключилась и очнулась, когда ты палил в старичка из пистолета. Я бросилась бежать. Такого страха никогда не испытывала. Далеко не ушла. Потеряла сознание.
– Шел, упал, очнулся – гипс.
– Примерно, так. А ты не встаешь? Прирос к кровати?
– Размышляю о смысле жизни.
– Хочешь я буду кормить тебя с ложечки?
– Хочу. Лучше, чтобы до пенсии.
Она рассмеялась и поцеловала меня. Кормиться с ложечки я все-таки отказался. Но Аля постоянно приходила, благо ее палата находилась двумя этажами ниже. И мне было с ней хорошо. Часть ее оптимизма передавалась и мне. «Инвалиду» с «инвалидкой» легче найти общий язык.
Через неделю я, наконец, выполз из лечебного корпуса и устроился на лавочке под старой липой. Погода стояла хорошая, пригревало летнее солнце, прогоняя воспоминания о том ненастье, которое было всего несколько дней назад. Легкий ветерок нисколько не напоминал того урагана, который валил меня с ног у «бульника». Я вдыхал полной грудью воздух, а потом закурил «Пегас».
– Здравствуй, – послышался негромкий голос. Бродяга стоял сзади, опираясь на палку. Он подошел и уселся рядом со мной.
– Здравствуй, Адепт Винер, – произнес я.
– Это слишком древнее имя.
– Хорошо. Здравствуй, Доргмен-провидец.
– Это тоже было давно. Но все равно спасибо, что ты помнишь все мои имена, Эрлих.
– Теперь помню. Чтобы их вспомнить, я побывал в аду.
– Мало кому удается вспомнить старые имена. Я сумел всего два года назад. И мне тоже пришлось для этого окунуться в чистилище.
– А я только сейчас… Что творится на Земле? Существуют ли до сих пор Ордена, или они сметены по-токами войн и катаклизмов? Ведь в аду, в который превратилась Земля, в тесноте городов, в копоти заводов им вряд ли найдется место.
