– Я безоружен, друг мой, и очень о том жалею… – канцлер слабо застонал, но справился с собой. – Если бы я сидел в том кресле, что разнесли твои штурмовики, то сейчас мой прах лежал бы на полу… И о каком справедливом суде можно говорить в таком случае?
«Хочешь поговорить? – Гаррисона обуяла тревога, но он проверил каналы связи и успокоился – сейчас все инфор-потоки были перекрыты, и ни о какой трансляции или записи речи не шло, Убежище под колпаком. – Хорошо, поговорим… Всё равно твоё время ушло».
– Я сейчас войду, один и без оружия, – Авель спрятал свой плазмер в кобуру, и встал в обглоданном дезинтегратором проёме входа, расставив руки. – Мне нужно с тобой поговорить…
Ле Рой издал холодный смешок, и щёлкнул чем-то. Холодный биохимический свет люминофора из спасательного комплекта разгорелся тусклым пятном в углу разгромленного кабинета, выхватывая из темноты повалившийся на бок облезлый диванчик, разбросанные медицинские пакеты и тусклый цилиндр гравиизлучателя, мигавший красным пятном активатора. Чуть дальше, в углу, полулежал, прислонившись к ржавой стене, и сам канцлер. В его бледном лице Авель читал боль, смятение и страх, пока приближался, знаком показав своим людям опустить оружие.
Гаррисон прошёл пять шагов, и встал напротив своего бывшего начальника, широко расставив ноги в ботфортах, и сунув руки в карманы. Правая его ладонь стиснула рукоять миниатюрного парализатора. «На всякий случай».
Ле Рой выглядел отвратительно. Его щегольский костюм сгорел вместе с резиденцией правительства, в которую какой-то добрый марсианин выпалил с орбиты кумулятивной боеголовкой вскоре после теракта, а подскафандровый гермокостюм был порван на животе, и испятнан свернувшейся кровью. Сквозь разрывы можно было заметить иссиня-чёрные строчки швов, избороздившие тело Гастона, и это объясняло, почему здесь валялось столько медпакетов из эмергентного набора…
– Да, mon ami Авель, – Ле Рой обратил внимание на вспыхнувший взгляд своего оппонента. – Мне недолго осталось… Автохирурга здесь нет, кто-то его, кхе, a volé… то есть, экспроприировал после консервации убежища…
В душе у Гаррисона боролись жалость к Гастону, который был к нему по-своему расположен как человек и друг, и стремление завершить порученное ему дело. Победила жалость.
– Когда? – Авель дёрнул подбородком в сторону ран.
Ле Рой улыбнулся, растянув бледные губы.
– В тоннеле транспортной линии. Через минуту после того, как я покинул свой кабинет, кто-то щедрый и любящий громкие взрывы приложил по резиденции такой заряд, что капсулу порвало в клочья…
Гаррисон сжал челюсти, и поиграл желваками.
– Надеюсь, флот уцелеет… – продолжил Гастон, медленно приподнимая дрожащую руку с одноразовым красным инъектором, и впрыскивая в шею обезболивающее. – Ахххх…
– Ле Рой… Гастон! – Авель повёл плечами, словно собирался дать кому-то в морду. – Я не отдавал приказа применять именно эту… Этот… Эту срань господню! Кумулятивная боеголовка в твоём кабинете – признаюсь, моя идея, чисто и аккуратно… Но полтора миллиона погибших…
– Уже полтора? – закашлялся канцлер, – Авель, baiser ta mère… Твою мать, чем вы думали?.. Как вы могли?..
Он попытался приподняться, но руки подломились, и Гастон сполз обратно, недоумённо улыбаясь.
– Канцлер, виновные будут наказаны. – Гаррисон скривился, словно раскусив кислый лайм с орбитальных плантаций. – Как только МАСК вышвырнет из своего внутреннего пространства Протекторат и…
– Вот ты сам, Авель, в это веришь? – Ле Рой закашлялся ещё сильнее, и в уголке его рта появилось карминово-красное пятнышко. – Merde… Кровавый диктатор истекает кровью… Звучит комично…
Авель почувствовал, как к его щекам приливает кровь. «Канцлер знал, что его собираются свергнуть? Но как? Кто предал?»
– Марсианское Сопротивление сейчас сильно, как никогда! – Гаррисон вздёрнул подбородок вверх, и отвернулся от Ле Роя, бросая взгляд на замерших у входа бойцов. Частично его риторика была предназначена для них, но большей частью – для самого бывшего секретаря, ныне ставшего эмиссаром МАСК и главой подполья. – У нас достанет средств и ресурсов, чтобы справиться с любым противником! Даже Земля вынуждена будет прислушиваться к нам, когда Сопротивление будет держать палец на спусковом крючке оружия, приставленного к виску Протектората!
– Если ты про устройство с Той Стороны, что предназначено для превращения Солнца в сверхновую, – тихо рассмеялся Гастон, шипя от боли в истерзанном теле, – то оно не сработает…
– Откуда… Кто предал? – Авель понизил голос, и вынул руку с парализатором из кармана. Ответный взгляд Ле Роя ожёг его, словно нейробич: «Лжец!» – Говори, или тебе не поможет даже обезболивающее… Об этом не знал никто, даже из «Клуба Трёхсот»!
– О проекте «Спелая вишня» знали люди, стоящие на верхних уровнях управления Сопротивлением: старший инженер-исследователь Аввадов – твой бывший куратор, которого не так давно отправили отбывать срок в теле «землеройки», якобы за растрату средств, вице-адмирал Курнецки, погибший год назад на учениях в Поясе, и я. – Ле Рой широко улыбнулся, показывая обагрённые кровью губы, и погрозил пальцем Авелю. – La surprise! Активатор «Вишни» сейчас находится очень далеко отсюда…
Название проекта и подробности о высших эшелонах «Свободного Марса» стали для Гаррисона ударом под дых, а новости про активатор и самого Ле Роя он бы сравнил с ударом по яйцам… «Твою же мать… – тоскливо подумал Авель, прикидывая перспективы. – Кто бы мог подумать, что сам канцлер – тоже из наших? И я его, получается, собственными руками… Как и адмирала, который слишком близко подобрался к МАСК… Боже…»
– Я вижу, Авель, тебе тяжело… – Гастон шевельнул пальцами, как бы извиняясь за доставленные неудобства. – Немудрено. Ведь ты предал Марс.
– Я не предавал! – взревел раненым быком Гаррисон, стискивая оружие во вспотевшей ладони, и вцепившись другой рукой в шейный платок. – Альянс Свободных Корпораций – не Протекторат, они обеспечат мир и процветание!
– Ты не предатель, нет… Много хуже – ты глупец! – бывший канцлер Марса тяжело вздохнул. – А я – ещё больший идиот…
– Сейчас ты станешь мёртвым идиотом! – взбеленился Гаррисон. – Передай мне коды управления твоими ячейками Сопротивления и системными закладками искинов! Или мы вытащим их из твоего мозга, а для этого живым ты не очень нужен…
– Baises tu, Авель… Иди ты на хрен. – Гастон сплюнул красным на пол, и задумчиво посмотрел на шприц с обезболивающим. – Мои люди останутся свободными, и сохранят честь Сопротивления…
