— Просто слов нет, — выдохнул Борода, хлопая опустошенной в один глоток кружкой о столешницу. — Это же надо такое учинить — спалить общежитие!
— Да это не я, — обиженно вскинулся Кобылин.
— Знаю, — отрезал Григорий, шумно отдуваясь, — слышал. Все равно — дурак. Как ты уцелел, не понимаю. Герой, твою мать. Дуня Маклаудов. По всем раскладам ты должен был сдохнуть уже раз сто.
— Просто повезло, — отмахнулся Кобылин.
— Ты бы поберегся, Леша, — посоветовал Григорий. — Пруха — штука опасная. Сейчас везет, а потом разом как навалится… Зря ты в это дело полез, ой зря.
— А что делать было? — зло бросил Кобылин. — Всем же насрать было, так? Бегали по городу, покойников несчастных кромсали, а толку — ноль. Вернее два. Ноля.
— Ты это брось, — отозвался Борода. — Жизней мы спасли много. И в этом толк есть.
— А Олег что делал? Его бы послушал, так сейчас бы все и гонялись за мертвяками до сих пор!
— Да вышли бы мы на твоего некромансера, — нахмурился Борода. — Может, чуть позже, но вышли бы.
— Чего ж раньше об этом не подумали? — отозвался Алексей. — Дело-то плевое, все на поверхности лежало. Лишь чуть надо было мозгами пошевелить. Даже мне это удалось. А всю контору на это дело натравить — так за полчаса все выяснили бы.
— Если бы да кабы — то росли б во рту грибы, — буркнул Борода. — Чего теперь гадать.
— Гадать надо, почему Олег не сделал этого раньше, — сказал Кобылин. — Почему он сразу не предположил, что это дело рук некромансера, и не начал расследование. Почему вместо этого весь состав носился как угорелый по городу, стреляя направо и налево.
— Потому что охотникам положено стрелять направо и налево, — отозвался Григорий, и в голосе его зазвучали обиженные нотки. — Этим, знаешь ли, тоже надо кому-то заниматься.
— Это не охотники, а стая дикая, — в сердцах бросил Алексей. — Прав был подземник. Поодиночке все люди как люди, а как в кучу соберутся — толпа.
— Кстати, о стаях, — буркнул Гриша. — Ты уверен насчет оборотней?
— Я же тебе рассказывал. Это их рук дело. И наверняка они что-то еще придумают.
— Пока тихо, — Борода покачал головой. — Не нравится мне это.
— Надо копать, — жестко сказал Кобылин. — Рыть до седьмого пота. Что-то они затевают. Надо их опередить. Узнать, в чем тут дело. И урегулировать вопрос.
— Ишь, слова какие, — Григорий нахмурился. — Где только нахватался? Урегулировать… Пострелять бы их всех, тварей.
— Может, и не пришлось бы стрелять, — тихо ответил Алексей. — Если с умом подойти. Может, по-другому проблему можно решить.
— Э, нет, — ухмыльнулся Борода. — С клыкастыми особо не поговоришь. Это тебе не подземники. Тут кровь за кровь много веков. Ладно, Леша, не горячись.
Борода потянулся и ловко подхватил с края стола полную кружку пива, из стратегического запаса, предусмотрительно принесенного от стойки. Подняв кружку повыше, он двинул ее в сторону Кобылина.
— Давай, Леш, — сказал он. — За твое чудесное спасение. И за успешную операцию.
Кобылин с неохотой поднял свою кружку и стукнул ею о кружку напарника. Шапка жидковатой пены перехлестнула через край.
— Древний обычай, — провозгласил Борода, поднося кружку ко рту. — Сразу видно, что отравы в стакане нет.
Алексей с сомнением отхлебнул из кружки. Праздновать не хотелось — не видел он никаких причин для радости и веселья. Что-то назревало, что-то нехорошее, и от этого на душе скребли кошки. Да и пиво было жидкое да кислое.
— Что дальше-то будешь делать? — спросил Борода, вытирая остатки пены с усов бумажной салфеткой.
— Придумаю что-нибудь, — Кобылин пожал плечами. — Надо бы прикинуть, что затевают оборотни. Обмозговать.
— На рожон не лезь, — посоветовал Гриша. — Не думай, что бессмертный. Это опасное заблуждение. Да, везет тебе, Леха. Но фортуна особа непостоянная. Это когда девка к тебе задом поворачивается — хорошо. А когда сама фортуна…
Кобылин раздраженно махнул рукой и припал к кружке, пытаясь заглушить кислятиной неприятную горечь, проступившую на языке. Не помогло.
— Ты принес? — спросил он хриплым шепотом, отодвигая кружку.
— Сумка под столом, — коротко отозвался Гриша. — Не дергайся, потом посмотришь.
— Спасибо, — искренне сказал Кобылин. — Спасибо, Гриш.
— Принес сколько смог, — отозвался Григорий, задумчиво пощипывая кончик бороды. — Вряд ли такое получится еще раз.
— А что, Вещий не велит? — ухмыльнулся Кобылин. — Он следит за вами всеми, что ли?
— Да нет, — отмахнулся Борода. — Про тебя в конторе не вспоминают. При Олеге. За глаза судачат, конечно, но официально про тебя ни слова. Был Кобылин да весь вышел. Забыли. В приказном порядке.
— Понятно, — протянул Алексей с затаенной угрозой. — Списали, значит.
— Списали, — кивнул Григорий. — И скажи спасибо, что списали, а не выписали. Понимаешь, о чем я? У нас, конечно, не контора глубокого бурения, но кто знает, что начальству в голову стукнет.
— Я понял, — буркнул Кобылин. — Премного благодарен. Ты поэтому советовал на рожон не лезть? Не мозолить глаза конторе, не создавать конкуренции?
— Не создавать ненужного шума, — мягко поправил Борода. — Не привлекать к себе внимания. Ты посидел бы тихо полгодика. Глядишь, забылось бы многое. А может, даже все.
— Не могу, — честно признался Кобылин. — Может, и хочу, но — не могу, Гриш. Как подумаю, что сейчас волосатики что-то затевают, так и подмывает выскочить на улицу да учинить всем встречным поперечным допрос с пристрастием.
— Верю, — Борода печально вздохнул.
— А что про меня говорят? — спросил Кобылин, нащупывая ногой тяжелую сумку под столом. — Ну, не при Олеге.
— Говорят, что дурак, — буркнул Григорий. — Женька Бонд страшно поругался с Олегом из-за тебя.
— Ну? — удивился Алексей. — И чего?
— Да ничего, — отмахнулся Борода. — Не в первый раз. Помирились потом, общее дело важней. Ребята-то тебе сочувствуют. Вроде как героем тебя считают. У тебя больше дел на счету, чем у иных старичков.
— А старички — завидуют? — криво ухмыльнулся Кобылин.
— Чего дуракам завидовать, — вздохнул Борода. — Старички ставки делают, как долго ты продержишься. На сколько твоей удачи хватит.
— Понятненько, — сухо отозвался Кобылин и хлебнул пива, что казалось теперь не таким уж кислым.
— Ты не бесись, — мягко сказал Борода. — Пережди малость, пока гнев уляжется. Тебе сейчас нужна холодная голова. Опять ты меня удивил Леха. Это другие думают, что тебе везет, а я вижу, есть в тебе огонек. Искорка. Только не давай ей в пожар разгореться, понимаешь? И сам сгоришь и других спалишь.
