Ознакомительная версия.
Я опустил пистолет на пол за головой, расслабил руки и закрыл глаза.
Саднило содранные локти и, кажется, что-то твердое и колючее застряло в трапециевидной мышце. «Наверное, дробина, – подумал я безучастно, – а то и картечина». Меня начало знобить. «А ведь чуть не грохнул меня охотничек-то. Маленько же ему не хватило для этого». Я хрипло вздохнул и закашлялся.
В переносицу мне уперлось нечто железное и холодное, почти ледяное. Формой, кажется, точно такое же, какое я видел вот только что. Восьмерочка. Значок бесконечности. Той, что ждала меня, притаившись, на другом конце стальных стволов. Видимо, мертвец воскрес.
Кашель мой как отрезало.
Я открыл глаза.
Ружье было другое, и человек был другой.
Она зашла ко мне со стороны головы и стояла сейчас, широко расставив ноги. Один из шнурованных ботиночков рубчатой подошвой надежно прижимал к полу «Хеклера». Эффектная шатенка в годах, близких к возрасту «ягодка опять». Визаж, макияж, камуфляж. Патронташ. Газыри. Стрижка «под мальчика». Серьги капельками – как светящиеся алые запятые. Один глаз прищурен. Другой перечеркнут прицельной планкой великолепного двуствольного штуцера. Нарезного. Калибр миллиметров восемь. Куркового. Курки взведены. Знаменитые фирмы «Перде» или «Голланд-Голланд» по праву гордились бы таким оружием, и, разумеется, заламывали бы за него крутые бабки с немногочисленных клиентов-миллионеров. И были бы совершенно правы. А клиенты терпеливо стояли бы по несколько лет в очереди, дожидаясь изготовления вожделенного предмета, и не кудахтали. Слонов таким валить и носорогов. Мне бы такой штуцер.
«Зачем она целится, дура, когда стволы упираются добыче в лоб?» – подумал я.
Стареющая Артемида зловеще улыбнулась. Холеный пальчик нежно поглаживал спусковой крючок. Если бы я чуть раньше догадался перейти на рапид, то сейчас элегантно отвел бы стволы в сторону и насладился замедленным зрелищем выстрела ценой не менее чем полсотни баксов.
Но я не догадался.
И уже не успеть.
Жаль.
Система, любовно сотворенная золотыми ручками Сергея Даниловича для моего «Рэндола», сработала безукоризненно. Нож глубоко вошел дамочке в ямку за коленом. Я рисковал, конечно, – она могла от боли дернуть пальчиком и тогда… Да она просто-напросто обязана была дернуться! Однако у меня не было другого выхода.
Глаза дамочки широко открылись. Курки понеслись на встречу с капсюлями. Но она, шокированная болью, потеряла-таки одно крошечное мгновение.
Одно-единственное.
То, которое было так мне необходимо.
Траектории движения пули и моей головы разошлись навсегда. Пуля надорвала мне ухо, вылетевшие следом за ней газы опалили кожу, но это были мелочи. Я ковырнул ножиком вбок, и дамочка перекосилась, дергая порезанной ногой и голося совсем по-заячьи. Поднявшись на ноги, я отобрал у нее ружье и врезал ей по почкам прикладом. Она сомлела. Я снял с нее ремень, связал руки, заломив предварительно за спину, и уложил ее лицом вниз. Чтобы не захлебнулась в пене, подложил под щечку стопку книг.
– Охотиться на зверей омерзительно, – напомнил я ей одно из основных этических убеждений Фэйра. – На людей тем паче. Поэтому штуцер я реквизирую. Адье!
Дядька за шкафом был дохлее дохлого, и ружье у него было похуже, чем у коллеги по живодерскому пороку. И зарядов не осталось. Засовывая в карман длинные, едва не в четверть, патроны для штуцера, что реквизировал из патронташа и газырей у дамочки, я вышел из кабинета.
Дом был сравнительно чист от вредителей.
Пора было браться за сад.
– Кто мне скажет, скоро ли сюда нагрянут тревожные и аварийные службы? – размышлял я вслух, выглядывая из окна. – Жандармерия, пожарные, служба спасения… кто еще? МЧС? Никакой расторопности. Как у нас, блин. Тормоза…
На улице к тому времени почти совсем рассвело. Колыхался слоистый туман. Редкие пробудившиеся пташки прочищали глотки и едва-едва лишь начинали чирикать.
Простреленная холка отчаянно зудела. И ухо. И спина, которую пободал стеклянный зверь, и бок… Впрочем, я, кажется, повторяюсь.
Отчаянно вскрикнула Светлана. Я вылетел на балкон, забросил штуцер за плечо, а пистолет в кобуру, вскочил на уцелевшие перила и прыгнул вверх. Уцепился за карниз, подтянулся, забросил на крышу ногу и выбрался сам.
Перед Светланой стоял широкоплечий узкобедрый мужчина в облегающей черной форме и поигрывал моим же тесаком. (Как же я о нем забыл-то? О тесаке.) Светлана прижимала к щеке руку, из-под которой сочилась кровь. Эх, говорил я глупой бабе: не снимай шлем, дуреха!
– Эй ты, ниндзя, – позвал я бандита, доставая пистолет. – Ком цумир! Сюда смотреть! Ваша муттер пришла, звездюлей принесла. Не хотеть ли отведать?
Он словно не слышал.
– Брось ножик, гандон! – разозлился я и ткнул стволом в основание крепкого шишковатого затылка.
Он стремительно, совсем не по-человечески оборотился, и я узнал его. Это был один из тех кулакастых брюнетов, что сопровождали приснопамятным днем моего прибытия в Фэйр доходяг-золотопогонников. В прошлую нашу встречу я был скромен и миролюбив, и для него не нашлось иной работы, кроме партнерства в сексуальной оргии. Не то было сегодня…
В глазах его читалась твердая решимость беспощадно покончить с неожиданной помехой, а в движениях чувствовалась молниеносность рапида. Я поспешно спустил курок. Его разлетевшиеся мозги могли бы значительно преобразить эстетику пляжного убранства крыши – если бы у меня не кончились патроны.
Отработанным движением профессионала он выломал из моих пальцев пистолет и отшвырнул его подальше. Хватил мне по лбу «пяткой» рукояти тесака. Я «поплыл». Он содрал с меня штуцер, который последовал за пистолетом, и двинул коленом между ног. Безрезультатно пытаясь втянуть ртом воздух, которого вдруг стало катастрофически не хватать, я погрузился в боль и сумерки. Он схватил меня одной рукой за расшитый пояс, другой – за шкирку, подтащил к краю крыши и швырнул вниз.
Я кулем шмякнулся о балкон и развалился на десятки кусков.
И каждый из кусков сипло выл от боли.
Вразнобой.
Если бы я потерял сознание, то все на этом бы, наверное, и закончилось. Громила прибил бы Светлану, а потом спустился на балкончик и разделал меня, как мясник свиную тушу.
Но я умудрился-таки поломать его зловещие планы. Не знаю, что мне помогло. Врожденное упрямство? Жажда жизни? Сома Больших Братьев? Не суть важно. Я не только сравнительно быстро очухался, но и нашел в себе силы вызвать наконец долгожданное состояние боевого транса.
Стало легко и весело. Энергия переполняла члены. В два прыжка я забрался на крышу. Шершавый черенок ножа ласкал ладонь, прохладная крестовина плотно прилегала к указательному пальцу; большой палец уютно покоился в специальной выемке на обушке. Острие резало воздух, почти звеня. Я пронзительно свистнул.
Ознакомительная версия.
