Николай Иванов - Заглянуть в бездну. Сфера 3

Они давно были готовы, все при себе. Рокот двигателя изменился, теперь машина летела значительно медленнее. Впереди показалось несколько построек, немного в стороне от них и завис вертолет. Снизился до верхушек деревьев. Летчик открыл дверь, сбросил вниз веревочную лестницу.

– Пошел! – махнул рукой. – Вы, главное там, внизу, осторожнее будьте! – пожелал он напоследок.

Первым стал спускаться Петрович, и Виктор по его уверенным движениям понял, что раньше ему приходилось проделывать такое, вероятно не один раз. Едва бывший боцман коснулся земли, Виктор кивнул Тимуру:

– Давай! – ободрил, кивнув вниз. – Тут не высоко!

Тимур осторожно выглянул, схватился за скобу, и с невозмутимым видом, нащупав перекладину, скользнул вниз, быстро оказавшись на траве.

– Счастливо, ребята! – пожал Виктор руку летчику и неуклюже выбрался наружу, далее прошло более или менее нормально, конечно смотря, на чей взгляд.

Не успела втянуться лестница внутрь, как вертолет ушел вверх и продолжил путь.

Слова летчиков о специфике этого варианта нашли свое подтверждение, как только они подошли к ближайшей постройке. Около нее сидели прямо на земле и стояли, примерно в одинаковой степени подпития, человек двадцать лесозаготовителей. Так, по крайней мере, можно было понять из их бессвязного громкого разговора. Нормальные слова были исключением, а степень подпития, на взгляд Виктора, была изрядной, поведение же мрачно-агрессивным. Между ними то и дело возникали словесные перепалки по всякому мелочному поводу.

– Виктор! Тимур! – шепнул Петрович. – Себя ставить надо сразу! Ехать часов десять, так что времени, чтобы избежать выяснений, слишком много! Вы не вмешивайтесь, подстраховывайте! Только действовать жестко! – напомнил. – Как там…

Предупредил он вовремя. От галдевшей своры отделились двое рослых верзил. Подошли, что-то скрывая в рукавах неопрятных курток, уперлись мутными глазами в пришедших с неба незнакомцев. Долго молчали.

– Что? Плохо видишь? Очки что ли дать! – громко, что бы слышали все, проговорил Петрович, хищно улыбаясь во весь рот, шагнул к ним навстречу. – Или на голову слаб? Плохо соображаешь? Так я прочищу? – он точно оценил их возможности и скрытое в одежде оружие.

Верзилы надолго зависли, вероятно, еще не достигли нужной кондиции. От своры отделились еще двое. Петрович определил их как вожаки и у него в руке незаметно появился штык-нож. Виктор нащупал рукой пистолет. Тоже проделал Тимур, к тому же у него в руке блеснул нож. Дуэт направился к Петровичу, причем один сразу же постарался оказаться у него за спиной, чему помешал Виктор, став на пути, поигрывая поднятым с земли длинным болтом.

– Ты кто? – выпустил облако алкоголя тот, что остановился перед Петровичем.

– Проверяльщик билетов! – спокойно произнес Петрович, шагнул навстречу, мгновенным движением взял левой рукой верзилу за грудки, второй сковал руку, скользнувшую в карман, резко повернулся, умело прикрывшись им от первых двух. – Покажи билет, пока я добрый! – неуловимым движением перехватил руку противника и что-то сделал. Раздался звериный крик. Петрович провел бросок, верзила, крича еще сильнее, взвился вверх и грохнулся на землю. Второй отвлеченный небывалым зрелищем пропустил удар болтом в висок и грохнулся не столь театрально, подняв облако пыли. Из его руки выпала длинная заточка. Первые два дернулись было к боцману, но путь им преградил Тимур, поиграл перед ними ножом, более похожим на кинжал. Проговорил с южным акцентом, кровожадно ухмыляясь во весь рот:

– Мало рэзат хочу! – взмахнул сталью. – Очен хочу! – сделал неожиданный выпад, и рукав одного верзилы затрещал, опушился вылезшим из разреза утеплителем. – Тимур довольно расхохотался, произнес какую-то фразу на своем языке. Сделал шаг к противникам, но верзилы медленно попятились к своим, растворились в серой стаи. К замершей толпе подошел Петрович, хмуро оглядел злобные, ничего не понимающие физиономии, проговорил, повторив фразу из известного кинофильма, надеясь, что им он тоже известен:

– У них не было билетов! – кивнул на распростертые тела, медленно обвел взглядом стаю прищуренными глазами, проговорил, явно провоцируя их. – Кто хочет показать билет?

– Щас! Щас я покажу тебе билет! – от стаи отделился двухметровый верзила, в руке у него блестел нож.

Петрович быстро сбросил рюкзак, из рукава куртки возник штык-нож.

– Вот сейчас и проверим, товарищ дорогой, какой у тебя билет! – издевательски произнес Петрович, он знал, как можно вывести из себя подобных.

Верзила, заметив в руке противника не шуточное оружие, тем не менее, отступать не собирался, да ему потом этого не простили бы. Этого же добивался и Петрович.

– Как тебя звать, болезный? – тепло поинтересовался бывший боцман.

Верзила опешил.

– А тебе зачем?

– Как, зачем? – искренне удивился боцман. – А хоронить-то безымянного как? Не по-христиански, это! Ты, что не знаешь, как хоронят? – закончил жестко, зло, тоном, не оставляющим надежды. – Сейчас узнаешь!

Бой длился менее минуты. Одно дело наносить удары парализованной страхом жертве в темном подъезде и совсем иное попасть на расчетливого профессионала, не знающего, если это не обходимо, – пощады. Вот с таким профессионалом, на свою беду сегодня встретился верзила. Подловленный на ложном выпаде он получил удар в живот, как понял Виктор, вероятно, поняло и окружение верзилы, Петрович сделал это тоже умышленно, так больнее и крика будет больше, а значит и воздействия на психику врагов больше. Как, говориться ничего личного, только голый расчет. Повезет, выживет. Противник с протяжным криком упал и, катаясь по земле, оглашал небо стонами. Петрович, не сводя глаз с замершей в оцепенении стаи, подошел к раненому, наступил на шею ногой и аккуратно вытер окровавленное лезвие о его замызганную куртку, проверил блеск стали, театральным движением вытер еще раз. За все это время раненый не проронил ни звука и ни разу не дернулся. Поигрывая смертоносным штыком, подошел к стае ближе. Проговорил жутким голосом, приторно улыбаясь:

– У кого еще проверить билет? – взглядом матерого убийцы медленно обвел оцепеневших хищников, мгновенным движением вырвал из кучи одного, встряхнул, как куклу, оттащил в сторону. – Молчание, знак согласия! – провозгласил он истину. – Начнем с тебя! – жертва абсолютно потеряла волю к сопротивлению, загипнотизированная смертоносно сверкающей сталью клинка и холодным взглядом палача.

Разыграть, то ли трагедию, то ли комедию, Петровичу не дал гудок приближающегося поезда. Бывший боцман с искренним сожалением посмотрел на сбившихся в кучу бывших уголовников, отшвырнул от себя схваченного. Плотоядно улыбнулся, одновременно вытаскивая и взводя пистолет, заметил, что почти синхронно это сделали и его друзья, проговорил разочарованно: