Из кроссовера пришлось выпрыгивать почти на ходу – чтобы остановкой не привлекать возможного внимания систем слежения, в автоматическом режиме контролирующих по трекеру движение машины.
Вместо нас в салоне дальше поехал небольшой блок взрывчатки. Взорваться она должна была на пустыре, неподалеку от перевалочной станции, организованной в офисе Чистого мира в Кисловодске. Была мысль взорвать машину прямо там, но после некоторых раздумий от нее отказались – рядовые исполнители могут быть обычными людьми, нанятыми через биржу труда также, как и два пожилых охранника на КПП ведущей к базе грунтовки. Глупо ждать того, что все сотрудники Чистого мира в курсе всех происходящих под эгидой организации процессов.
Когда выкинули из кроссовера захваченные из шале вещи и выпрыгнули сами – Валера вместе с Барбарой, держа ее не руках, а я с Горбуновым, таща его волоком как мешок с картошкой, к нам уже подлетело два подготовленных внедорожника. Все сидящие в машинах конфедераты вновь оказались для меня на одно лицо – мы с Валерой по-прежнему были лишь в контактных комбинезонах, и босиком. Но в группе Измайлова было уже шесть человек, из чего я сделал вывод, что уехавшие на автопоезде двое бойцов спрятали крылья и организовали под нашу эвакуацию транспорт.
Едва распределившись по машинам, мы со всей возможной скоростью помчались по полям, в сторону расположенного поодаль частного аэродрома, где уже приземлился зафрахтованный бизнес-джет. Мы торопились – полностью скрыть следы вряд ли получится – иллюзий насчет этого никто не питал. Все понимали, что нам нужно действовать на опережение – необходимо как можно скорее добраться до Красноводска на Каспии, и вновь вернуться под крыло делегации императорской школы.
Но одну остановку мы все же сделали. В чистом поле.
Конфедераты моментально покинули машину, держа наготове оружие и прикрывая нас. Валера неделикатно достал из салона Горбунова и потащил его прочь, волоча за волосы, оставляя телом извивающегося от боли литератора след широкий на тонком слое снега. Я задержался: достал из багажника захваченный из пыточной камеры инвентарь – канистру, паяльную лампу и четыре металлических треножника, для удобства завернутые в плотный верблюжий плед, на который на стол укладывал Барбару.
Через десяток секунд Горбунов оказался освобожден от пластиковых стяжек и плотно пришпилен к земле – широко раскинув растянутые ноги и руки. Точь-в-точь в такой же позе, как на стене висела Барбара, только горизонтально.
У захваченных с собой треножников оказалась очень удачная конструкция – забивалась в землю одним ударом ноги, плотно пришпиливая и зажимая конечности. Деликатности человеколюбия в наших действиях не было ни капли, но боли в руках и ногах Горбунов при этом явно не чувствовал – настолько они онемели, обескровленные.
Литератор по-прежнему был без штанов, в потерявших белизну рубашке и перчатках, и в одном лакированном ботинке. Скрывая частичную наготу, я накрыл его пледом и тщательно подоткнул под бока плотную ткань.
– Это чтобы вы не замерзли, – сообщил я Горбунову с вежливым участием, от которого не отказался за все наше время общения с ним.
Еще примерно полминуты мне понадобилось, чтобы вылить на пришпиленного к земле литератора канистру с соляркой, качественно залив все тело и напитав топливом плед. За это время, по моей просьбе, Валера разжег паяльную лампу.
Взяв ее, в очередной раз поморщился от резкого запаха солярки – ну не нравится он мне. Держа пламя направленным в сторону от распятого на земле Горбунова, я подцепил за уголок скотч на его лице и рывком его оторвал. Пленник не сдержал сорвавшегося с окровавленных губ крика – очень уж качественный скотч. Как и система распятия в каменном мешке пыток видимо не предназначен для того, чтобы его снимать с живого человека.
– Я обещал вам легкую смерть. Как видите, свое обещание выполняю, – сообщил я Горбунову с сожалением и поставил паяльную лампу так, что свистящее пламя коснулось пропитанного соляркой пледа.
Литератор истошно закричал, и забился как червяк на рыболовном крючке, пытаясь освободиться. Но прибивая его к земле, мы с Валерой растянули ему ноги и руки сильно в натяг, так что извиваться и биться об землю у Горбунова получалось, а вот освободиться нет.
Солярка не бензин – от открытого огня, хоть спички бросай, хоть зажигалкой поджигай, не вспыхивает. Поэтому многие думают, что она не горит. Ошибочно думают: под пламенем горелки пропитавшаяся ткань пледа уже занялась жадным пламенем. И совсем скоро на месте бьющейся в агонии фигуры занялся большой и жаркий, чадящий черным едким дымом костер, прямо из которого доносились истошные вопли.
Валера, опять же по моей просьбе, снимал короткое видео – на монокль Горбунова. Наверняка Барбаре потребуется психологическая помощь – посмотрит, как ее мучитель умер, глядишь и легче станет. А потом можно будет попросить Ольгу и память девушке подкорректировать – вернув к моменту разговора с Мустафой, и внушив что от предложения она отказалось.
– Это… легкая смерть? – отвлекая меня от мыслей о реабилитации Завадской, поинтересовалась все это время безмолвно стоящая за нашими с Валерой спинами Эльвира.
– По сравнению с тем, что он заслуживает? Несомненно, – кивнул я, позволив себе еще несколько секунд понаблюдать за происходящим.
– Вот так в сказках добро всегда побеждает зло, – повесил в воздух краткую эпитафию Валера, снимая позолоченный монокль, заканчивая снимать агонию заживо сжигаемого палача.
– В сказках без детской редакции, – счел нужным я уточнить, после чего мы втроем развернулись и поспешили к машине. Время утекало, и нам необходимо было успеть до того, как на пустыре в предместьях Кисловодска машина Чистого мира полыхнет взрывом, сообщая всем что что-то пошло не так.
Когда я заскочил в приоткрытую дверь уже тронувшегося с места внедорожника, мелькнула неожиданная мысль: не хотелось бы сглазить, но похоже присутствие Эльвиры идет нам на пользу. Когда мы втроем, при высоком КПД получения новых знаний, пусть и обрывочных, несомые нами разрушения несоизмеримы с теми, когда мы с Валерой действуем вдвоем.
И, наверное, разрушения эти более… упорядочены, я бы сказал.
Глава 20
Мы появились за несколько минут до начала третьего, финального раунда матча – в формате пять на пять. Правда, если бы мы не успели, состоялся последний раунд бы в формате пять на одного – потому что, согласно правилам, возможность Модеста и Ильи участвовать в третьем раунде была автоматически заблокирована.
Может быть, и даже вполне допускаю, что команда Красногорска могла отменить блокировку и выступить инициатором их участия – если было бы официально объявлено, что Эльвира Зарипова, Валерий Медведев и Артур Волков в финальном раунде матча участия принять не могут. Но об, естественно, этом никто не объявлял.
Вчера вечером – уже в уносящем нас на восток от Пятигорска самолете мы узнали, что в первых двух раундах команда из Красноводска показала себя очень неплохо. Все же предыдущие свои два матча они выиграли, и раунд защиты смогли у нашей команды забрать, воспользовавшись численным преимуществом четыре в три.
Участие в третьем раунде мы планировали принять, но сделать это оказалось не так-то просто. Оттого, что мы не только скрывали следы нашего появления на базе отдыха, но еще стремились быть неузнанными – чтобы не раскрыть факт использования кукол вместо себя, в город добирались окольными путями. И это оказалось не сильно проще, чем преодолеть системы защиты периметра базы отдыха. Не проще, а главное дольше – так что в гостинице мы были только поздним утром, когда наша команда в полном составе уже выдвинулась на большую арену императорской гимназии Красноводска.
К чаше амфитеатра мы подъехали в последний момент, словно так и задумано было. Показательно не торопясь, мы втроем зашли в раздевалку и без лишней суеты принялись облачаться в заранее доставленные и подготовленные для нас бронекостюмы.
