чаще гаснет священный Вечный огонь на алтарях Подгорного. Ропщут гномы и лепреконы. Шаманам орков всё чаще приходится прибегать к сильнейшим зельям, чтобы призвать духов, которые раньше без труда сами являлись в места Силы. Тихушники Светлые молчат, но я думаю, что и у них не всё гладко со священными реликвиями…
— Слушай, а ведь и правда. Что-то такое от Эйрика Свенссона я слышал. Связанное с каким-то их праздником… Великая Вельва Севера не смогла добиться благосклонности Одноглазого. Тот попросту не принял даров и жертв. Северяне говорили, что такое впервые на их памяти…
— Янитор в Чертогах показывал мне первоалтари местных богов… их застывшие статуи и пустующие анфилады… правда, не всех, я плохо помню. Слишком была расстроена и напугана…
— Стоп. А вот здесь поподробнее. Ты была где?
— В Чертогах Хранителей. Вестник в образе Янитора предлагал мне выбор: остаться с ним или отправится в Небытие. От тоже говорил о каких-то сложностях у местных богов.
— Хм, — Базилевс почесал затылок обглоданной бараньей костью, этот его жест заставил скривиться Руну, — вполне объяснимо. Небытие было виртуальной игрой, и за NPC, а, значит, и за Богов отыгрывали ИскИны. Хранители грохнули Систему. Небытие стало реальностью и осиротело… Так, так, так. Мир без Богов с подавляющим числом верующих. Что-то в этом есть…
— Хочешь занять освободившуюся вакансию? — улыбнулся Редьяр, наливая себе пива из свежего бочонка.
— Что ты, что ты! Я слишком ленив… а вот наша Лооска оказалась в нужное время в нужном месте!
— Не называйте меня так, Базилевс!
— О, простите за фамильярность, Королева Тёмных, совсем забываю, что вы теперь не горсточка цифр…
Хрясь! Базилю прилетела звонкая затрещина. Руна не пожалела толстой дубовой доски, на которой стояла горячая сковорода с рябчиками. Доска разлетелась в щепы, а чернобородый от неожиданности свалился на пол, сломав табурет.
— Простите моего мужа, дорогая, — Рунгерд невозмутимо вытерла руки вышитым полотенцем, — он до сих пор не наигрался и от частого битья по голове несёт какую-то чушь…
— Самцы единорогов в период гона ведут себя похоже… — окончание фразы Богини утонуло в громком хохоте хумансов.
Вытерев слёзы, Редьяр и Базиль уговорили ещё по кружечке пенного.
— Чего понять не могу, Андрей. Что ты тут забыл? Внук к тебе через пол-континента добирается, а ты ту, в Долине… Эс мне сам говорил, мол, договорились встретиться у южных отрогов.
— Ну так всё правильно, Вась. Но не могу же я сиднем сидеть весь год. Дела тоже нужно решать. Я ведь полностью себе не принадлежу, брат. Ученик Грандмастера Оружейника, как-никак, не воробей насрал! А Тёмке я письмо оставил. Он как прибудет, его к старосте отведут. Все предупреждены. Честь по чести. Встретят, обиходят, накормят, а захочет — и южным порталом в Долину отправят. Моя Мирна знаешь какая додельница? Дом вот так держит! — Редьяр сжал кулак, размерами чуть меньше головы Руны.
— О, как! И кто такая Мирна? Колись Андрюха.
— Жена моя, мать детей моих…
Над столом повисло молчание. На белобородого с удивлением уставилась даже Лоос.
— Ну ты жох, Анатольевич! Хе-хе… Ты, когда успел-то? Блин… значит, мы можем иметь детей?
— А чего тут успевать? Мирна мне сразу глянулась, ладная такая… Сердце так и ёкнуло. А дети… Родной там один, в животе у любимой, остальные приёмные. Нелёгкая ей доля выпала, Вась. Война…
— Мда… удивил, Оружейник, удивил! Это сколько же у Артёма теперь дядьёв-то?
— А поровну: два дяди и две тёти! — Редьяр подмигнул опешившему Базилевсу.
— Большая семья… — грустный голос Рунгерд смыл улыбки с лиц мужчин.
— Ничего, родная, будем и мы с тобой родителями! — Базиль нежно обнял синеволосую, та устало положила голову ему на плечо.
Редьяр заметил, как тяжело вздохнула украдкой Лоос. Почти не задумываясь, Оружейник подошёл к Богине и нежно приобнял ту за плечи:
— Не печалься, дочка, найдёшь и ты себе друга сердечного под стать…
Лоос грустно улыбнулась, глядя в улыбающееся морщинами лицо Редьяра:
— Нашла уже, дед… теперь, главное, чтобы и до него дошло…
КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ КНИГИ.
