все же пискнула связь, но не со старлеем, а внутрикорабльная -- вызов пришел с мостика.
– Говорит диспетчер. Товарищ Вечеров, пройдите в стыковочный отсек. Нетипичный объект близ борта. Похож на человека в скафандре. На связь не выходит. Личный идентификатор не считывается. Распоряжение капитана – разобраться и при необходимости проследить за принятием на борт.
Вечеров не пошел в стыковочный отсек – он туда побежал. Гейт был закрыт, но вид ближнего космоса Система передавала на фальш-иллюминатор. Фигура в скафандре Космофлота действиетльно зависла в пустоте. Человек, вроде бы, шевелил руками, но больше ничего не предпринимал. «Ленц? Мартынов? Кто-то с «Вероники»? Издали не поймешь. Ну, ладно, кто бы ни был...».
– Начинаем открытие гейта. Всем отойти в безопасную зону. Охране на всякий случай – приготовить оружие.
* * *
Мартынов висел в пустоте. Лишенный связи, он лишь пассивно рассматривал громадную тушу «Алконоста», веретенообразный корпус и темные орудийные порты. «Меня скоро обнаружат. На борт подниматься нельзя. Связи нет. Акустики в космосе нет, кричать бесполезно. Можно развернуться, и на глазах у всех улететь в никуда. Поймет ли Сибирцев, что это значит? Не уверен. Я бы точно не понял».
Лихорадка усиливалась, у Мартынов дрожали руки, рукоять управления двигателями выскальзывала из пальцев. Сознание уже мутилось – он понимал, что висит у борта корабля, но одновременно видел себя бредущим босиком, по бесконечному берегу океана под лучами полуденного солнца, которые жгли – но не согревали. «Пока могу, нужно оставить записку. Голосом. Память скафандра техники проверят».
– Система, старт… – пробормотал он растрескавшимися губами, ощущая на языке железный привкус крови.
Система включилась, строки приветствия появились на прозрачном экране забрала.
– Начать запись.
«Запись началась»
– Я, Андрей Мартынов, оставляю это сообщение капитану «Алконоста» или любому офицеру, который сможет прочесть записи. Мой товарищ и командир, Робер Ленц захвачен в плен на корабле «Вероника». Оба мы были заражены нанитами, которые крайне опасны для человека, но распадаются после контакта с вакуумом. Осознавая это, ухожу добровольно. Передаю последний привет экипажу корабля. Эухенита, я верю, ты еще будешь летать. Денисыч, спасибо за помощь, это было важно. Гвоздь, извини, что сломал твой истребитель…
Мартынов закашлялся, кое-как отдышался и ощутил, как слабеет зрение . «Надо заканчивать с этим последним словом, – решил он. – Ни к чему дальше тянуть, а то вдруг передумаю умирать.
--Система, сохранить запись. Статус -- личная. Доступ – без ограничений.
«Запись сохранена».
– Отключить систему безопасности скафандра.
«Подтвердите отключение»
– Подтверждаю.
Экран померк, индикация жизненный показателей исчезла. Мартынов протянул уже ставшую непослушной руку и рванул застежку скафандра.
* * *
– Что он делает?!
– Раскрыл скафандр, – ответит Вечерову ошеломленный техник.
– Быстро, спасательного бота наружу.
– Все равно не успеем. Парень уже белый, ледяной, да и декомпрессия…
– Я приказал – бота.
Толстая сигара выдвинулась из гейта, раскрылась рядом с неподвижным телом, поглотила его и сомкнула лепестки.
– Сибирцев на связи. Что там?
– Один из наших парламентеров вернулся.
– Кто?
– Пока непонятно.
– Жив?
– У него декомпрессия. Спасательный бот отправлен.
– Принимайте на борт, я распоряжусь, чтобы приготовили реанимацию.
Сибирцев отключился. Бот уже входил в в раскрытый гейт. Заработали насосы, возвращая в отсек воздух. Роборт-транспортировщик, перехватив капсулу бота, протащил ее через люк отсека.
– Оставайтесь тут, я пойду в госпиталь, – приказал технику Вечеров. -- Если езе кто появится -- срочно сообщайте мне.
В медицинском отсеке дежурил Алакаев, но Корниенко тоже пришел, сумев обогнать Вечерова. Мартынов, очень бледный, с закрытыми глазами, уже лежал под куполом барокамеры.
– Как долго он находился в вакууме? -- спросил внимательный, собранный Алакаев.
– Время не засекал, но примерно десять минут.
– Десять минут – смерть с гарантией, но наш доппельгангер до сих пор жив. Обнадеживать не стану, но будем работать и сделаем все, что можно.
– Да уж сделайте пожалуйста. Где его скафандр?
– Положили в кладовую. Хотите осмотреть?
– Да, конечно.
Вечеров подошел к тяжелой груде – к оболочке, сетчатом костюму, двигательной установке, просунул руку внутрь мягкой части конструкции, наощупь отыскал панель, отковырнул крышку и вытащил карту памяти.
«Едва ли что-нибудь найду, но почему бы не попробовать?»
Последнее сообщение Мартынова он прочитал в своей каюте, через десять минут.
Еще через одну минуту на «Алконосте» разом объявили химическую и биологическую тревогу.
* * *
Мартынов очнулся и увидел над собой мутную пелену, сквозь которую просвечивал стеклянный колпак барокамеры. Болели кости и мышцы, в ушах шумело, от локтевой вены куда-то в сторону тянулся катер.
-- Роберт Павлович! Ленц! Вы здесь?
Мартынову никто не ответил. Потом он то ли уснул, то ли потерял сознание, а, когда очнулся, понял, что герметичного колпака над головой больше нет. Демиург был жив,
