Для генерала Тимура и его людей — было неведомо преклонение перед женщиной. Восхищение женщиной, ее красотой. Это было для них так же неведомо, как и стремление в космос. Все они — были выходцами из пыльных трущоб больших городов, все они — привыкли покупать женщин как скот, покупать десяти, одиннадцатилетних девочек в жены, насиловать их, потом — закрывать их лица паранджой, чтобы никто не мог увидеть их, кроме их хозяев. Любой офицер гвардии шахиншаха мог убить свою жену, если та ему надоела — и за это ничего не было. Когда они кого-то арестовывали, даже своего товарища и сослуживца — они обязательно насиловали его женщин, часто на глазах арестованного — это было одной из пыток, и никто никогда не понес за это наказание. Мерзость, злоба и убожество — вот что было в их сердцах и душах. И ничего более этого…
Он бы приказал убить эту суку — Керим встречал их в аэропорту и у него был автомат. Но так поступают только дураки. Он привлечет внимание тем самым — и по его следу пойдет не глупая баба, а упившиеся кровью волки. Он знал, что у русских есть немало людей, которые будут преследовать его не за деньги, а чтобы отомстить за гибель товарищей и друзей. Морские пехотинцы, боевые пловцы, парашютисты, спецназ жандармерии, казаки. Государство предоставит им ресурсы — а они загонят его и убьют как собаку.
Надо знать, что эта тварь знает, что она видела. Откуда она вообще.
— Укради ее. Выспроси все, что она знает. Потом избавься от нее.
Это означало приказ похитить женщину, пытать ее, потом зарезать и выбросить где-нибудь. Конечно же, изнасиловать, как без этого.
— Поздно, эфенди. Она подошла к бару, там полно людей. Я знаю хозяина этого бара, он не из наших и у него есть оружие. Он стучит в Спешл Бранч.[141]
Черт…
— Смотри, что происходит… Звони если что.
— Слушаюсь, эфенди…
Генерал протянул телефон назад, его владелец тут же отключил его и вынул аккумулятор. Не дальше чем завтра телефон сменит своего хозяина. Каждый телефон — обязательное правило — использовался только один раз.
Черт… как не вовремя…
— Амир…
— Да, эфенди…
— Иди, проверь отход.
— Слушаюсь, эфенди.
Молодой фанатик — взял фонарь, автомат и отправился выполнять поручение.
Генералу нравился Египет, он чувствовал в нем будущее. С тех пор, как рухнуло ЕГО государство — он многое понял, многое переосмыслил. Они неправильно делали, что боролись с радикальным исламом. Надо было приручать его, направлять в нужную сторону. Если радикальный ислам опасен для твоего государства — он не менее опасен для чужого и его надо просто использовать против своих врагов, точно так же, как и любое оружие. Если в твоей стране мулла проповедует о том, что надо идти и свергать правительство — убей его. Но поставь взамен такого, который будет проповедовать, что надо идти и грабить соседнюю страну. Твоего врага. Свергать правительство у соседей.
Здесь, в Египте — как нигде заметна зарождающаяся новая революция. Новое пламя, что пожрет десятки миллионов. Местные военные слишком глупы, они не знают… а он уже знает. И применит свои знания на практике.
Генерал закрыл глаза… И представил себе — как толпа боевиков как темная лава катится по улицам чистенького, русского города, сметая все на своем пути, грабя, поджигая, убивая, не оставляя за собой ничего кроме смерти. Это то, что будет. Это то, что должно быть. Миллиарды обездоленных, нищих, выброшенных из этой жизни — восстанут и, славя Аллаха, пойдут на приступ неприступных ранее твердынь. Многие погибнут, закрывая своими грудями других верующих — но многие выживут. И гнев их будет ужасен, Российская Империя рухнет под натиском новых татаро-монголов и их земля — будет их добычей и их женщины будут их добычей и все их имущество будет их добычей. А потом, когда они насытятся русским хлебом, напьются русской крови — настанет черед остальных. Берлин… Париж… Лондон… Рим…
И меч их опустится к земле только тогда, когда не останется ни клочка на земле, где бы не прославляли Аллаха. Правильно сказано — мы принесем вам Ислам на лезвие меча.
Джихад…
— Амир… деньги пришли! — вскричал молодой боевик у ноутбука.
Генерал жадно впился взглядом в чуть мерцающий экран монитора. Деньги пришли… значит… эти твари опять решили от него откупиться.
Ничего… Придет и ваш черед.
— Переводи. Как обычно… нет, возьми по запасному варианту. Как мы никогда не делали.
— Слушаюсь.
Эта баба… как не вовремя…
— Телефон.
Генералу протянули еще один телефон, он набрал номер.
— Что на улице?
— Приехал человек, эфенди. Один, на какой-то машине.
— Какой человек? На какой машине?!
— Не знаю, эфенди. Кажется, итальянской. Спортивной.
Спаси Аллах от таких ишаков…
— И что?!
— Он с этой проституткой, эфенди…
— Один?!
— Один, эфенди. Я больше никого не вижу.
Что за бред. Итальянская машина… один человек…
Или это — для отвлечения внимания? Пока эти двое… этот на машине и эта тварь разыгрывают комедию на улице… может быть, где-то над Средиземным морем, или уже над землей Египта мчатся черные, без единого ходового огня вертолеты и люди в них в последний раз проверяют автоматы и альпинистское снаряжение для спуска по тросам?
— Сколько времени надо для завершения транзакций? — спросил генерал человека у ноутбука, прикрыв телефон ладонью.
— Две минуты, эфенди…
— Как закончишь, сворачивайся, уходим…
— Слушаюсь, эфенди…
Генерал снова обратился к телефону.
— Мне что делать, эфенди?
— Если кто-то из них сунется в переулок — взрывай. Увидишь полицию, десантников — взрывай. А минут через пятнадцать — все равно взрывай.
— Понял, эфенди.
— Аллах с нами.
— Аллах с нами, эфенди…
Генерал отключил телефон. И со злобой швырнул его об пол…
Керим не мыслил своей жизни без Генерала. Как там… лишь джихад, лишь в джихаде жизнь ясна. Это было правдой.
Он был из Гвардии Бессмертных, личной охраны Шахиншаха. Он приносил клятву верности Светлейшему. И когда Светлейший погиб — он без раздумий примкнул к старшему офицеру, продолжавшему борьбу.
Того, что теперь он делал прямо противоположное тому что делал раньше: раньше убивал исламским экстремистам, а теперь и сам был на стороне исламских экстремистов — это его ничуть не волновало. Персия была страной, в которой были верны человеку, а не идее. Это грязные арабы, чьи матери родили их от ишаков, носятся со своим Аллахом, а они — высшие существа.
