Красивый желтый взгляд индианки уже подернулся мутной поволокой смерти. Погладив ее по щеке, я поцеловал девушку в лоб и закрыл ей глаза. И с этим жестом мой взгляд вдруг скользнул на левую руку. По-прежнему пульсирующую болью – в ладони сочилась кровью проделанная костяным мечом дыра. Но смотрел я не на рану, а туда, где на пальцах поблескивали два кольца подчиненных душ.
Не веря глазам, я смотрел и смотрел в красные камешки, в которых по-прежнему пульсировали сиянием удары сердец. Двух сердец – и Иры, и Ады.
Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день. Обе индианки определенно не умерли. Вернее, не умерли их души – оставшись подчиненными лично мне. И хотелось бы верить, что у меня получится их воскресить. Правда, есть уверенность в том, что легко и просто это сделать не получится. Но надежда есть – уже хорошо.
Позади, за спиной, вдруг раздались шорохи движения. Резко обернувшись, я увидел кое-как поднимающегося с земли Чумбу. Сил принять прямое положение у него не пока не хватило – бурбон сначала поднялся на четвереньки, а сейчас – с полувздохом стона, выпрямился. Грудь Чумбы была вся в свежей крови – с того момента, как он «выплюнул» из себя грубо выдернутую Баалом душу Мархосиаса.
– Мой лорд, – вдруг произнес Чумба.
На русском, кстати, сказал. Только очень невнятно – я больше по интонации понял.
– Говори.
Но говорить Чумба не мог. Знаний русского, да и английского у бурбона не хватало для того, чтобы выразить все то, что ему хотелось мне сообщить. Но он подошел ближе и мазнув рукой по подбородку, собирая немного крови, провел себе по лбу, опуская кровавую линию по носу между глаз. И сразу после опустился передо мной на одно колено и поднял голову, закрывая глаза. Понимая, что он хочет этим добиться, я коснулся двумя сомкнутыми пальцами – указательным и безымянным, в точку чуть выше переносицы. Туда, где у людей смыкаются брови, которых у бурбона просто не было.
Бурбоны – мутанты. Долгоживущие, искусственно выведенные и ограниченно разумные существа. Они живут гораздо дольше людей, и имеют многолетний опыт. И «ограниченно разумные» в случае костяных мутантов – это не приговор в смысле «тупые». Эта ограниченная разумность подразумевает ограниченные возможности. И одна из ограниченных возможностей, которыми не могут пользоваться бурбоны – это умение телепатически общаться мыслеречью.
«Ай да Мархосиас, ай да сукин сын!» – подумал я, едва Чумба начал передавать мне картинки мыслеобразов.
Безропотно умерший от руки Баала тысячелетний демон не погиб – в привычном смысле для обладающего одной жизнью человека. Мархосиас погиб только здесь, в пределах девяти планов одного истинного мира. Здесь его жизнь закончена, но в других мирах он вполне может быть вновь призван Астеротом. Или даже вновь появиться здесь, если у Астерота получится получить в свою сферу влияния этот мир.
Уходя по воле Баала из тела Чумбы Мархосиас «забыл» выключить свет. Тысячелетний демон сумел обмануть Баала, оставив частичку себя Чумбе. Простому и молодому бурбону, у которого даже еще гребни не отросли. И Чумба, который в тандеме с Мархосиасом защищал меня от полчищ тварей, пережив убийство демона воспылал к убившему его Баалу самой настоящей ненавистью. Даже гораздо ярче чем я, воспринимающий теперь разборки архидемонов как дело несомненно личное. И теперь Чумба просил меня взять его с собой, когда я решу схлестнуться в схватке с архидемоном. Именно не если, а когда – его уверенность в этом вызвала у меня неподдельное уважение.
– Я принимаю твою службу. Вставай, у нас много дел, – произнес я, прерывая поток мыслеобразов и убирая со лба бурбона руку.
Прежде чем двинуться в сторону плато, я собрался было оттащить в сторону от основной массы трупов тела Иры и Ады. Но едва лишь подошел к молодой индианке, заметил, что тело ее постепенно усыхает. Скорость старения тела все увеличивалась, и вскоре побледневшая, ставшая пергаментной кожей осыпалась прахом, обнажая белые кости. Которые, также тронутые бегом времени, уже буквально за несколько мгновений превратились в прах.
Отвернувшись от места, где только что лежала Ира, я поискал взглядом Аду. На месте гибели второй индианки также уже не было тела, лишь вихрилась, заворачиваясь исчезающим смерчем, пыль горстки праха. Заставив материализоваться на руке перстни подчиненных душ, я посмотрел на них. И глаза змейки «Иры», и мотылек в камне «Ады» продолжали ровно пульсировать, словно в такт ударам сердец.
Но едва двинувшись в сторону плато, с которого стрельба уже практически утихла – врагов рядом практически не осталось, я словно на стеклянную стену наткнулся. И развернувшись, двинулся в сторону защитного купола, который пробил совсем недавно.
После разговора с Баалом забыл совсем про то, что стало причиной его появления.
Найти тела контролеров я изначально практически не рассчитывал. Помнил, что после уничтожения купола взрывной волной меня несло далеко и долго. Думал, что на месте создания неизвестными одаренными конструкта пелены обнаружу воронку как от взрыва пятисоткилограммовой фугасной бомбы. Но посмотреть на место взрыва определенно надо.
Найти тела я даже не предполагал, но как выяснилось в этом я глубоко ошибался.
Взрыв разрушившегося купола, едва не отправивший меня тот свет, был последним рубежом защиты. Взрывная волна направлялась наружу, откидывая всех возможных противников. И если бы я разрушил купол не таким сильным ударом, то находящиеся под ним контролеры бы выжили и легко меня после обнаружили. Я же сделал противникам неприятный сюрприз, вложив недоступную обычному ранговому одаренному мощь в один концентрированный удар. И все, кто был под куполом, лежали на месте. Не совсем целые, но все здесь. Никто не ушел.
Не обращая внимания на сладковатый запах горелого мяса, я вошел в пределы разрушившегося купола. Черный круг гари среди красной земли, в центре которого расположены многочисленные тела. Несколько груд по краям, но первоочередно привлекала внимание фигурная композиция в самом центре черной, тронутой гарью и Тьмой каменистой земли.
Чумба сунулся было за мной, но я жестом велел ему подождать за границей черного круга. И обернувшись, весь обратился во внимание.
В центре круга находилось шестнадцать человек. Десять одаренных, создавших под защитным куполом трикветр Симонова, служащий для сбора энергии нескольких одаренных для одного оператора. И шесть иссушенных тел лежали рядом с ними – со связанными руками и ногами, вытянувшись линиями. Именно из них, из этих жертв брали энергию для открытия портала в тот мир, откуда пришли полчища демонов.
Оперирующий силой главный оператор и архитектор стоял в самом центре купола. Человек, определенно. Тело так и не упало, превратившись в обгорелую костяную фигуру с воздетыми вверх руками. Которые сейчас торчали обугленными голыми костями. На одном из пальцев, не тронутый ни гарью, ни пылью, поблескивал золотом ранговый перстень.
Через создавшего конструкт проходила вся сила помогавших ему одаренных. Поэтому он хоть и сгорел, но так и замер окаменевшей статуей. Рядом с ним вкруг лежали первые три тела пособников в создании трикветра. Они в момент уничтожения купола стояли вокруг создавшего конструкт архитектора, передавая ему силу. Сохранились гораздо хуже. За каждым из них находилось еще по два тела. Это уже были обугленные груды – они изначально стояли на коленях, просто отдавая свою силу без какой-либо защиты. И сейчас просто превратились в бесформенные головешки.
Чуть поодаль, у самой границы купола, лежало еще семь тел. Пленники. Все лицом вниз, все с блокирующими стихийную силу браслетами на руках и ногах. Наверняка пленники, предназначенные для принесения в жертву и открытия портала в пирамиде уже истинный мир. Я подошел ближе и присел рядом.
Пленники лежали на другой стороне круга, противоположной той, где мой удар пробил защитный купол. И сохранились лучше остальных – их можно было идентифицировать хотя бы по остаткам одежды. Формы. Темно-бурого цвета – и рисунок камуфляжа цветов экспедиционного корпуса Армии Конфедерации, с нашивками идентифицирующих одаренных. Все молодые, по фигурам видно. Два парня и пять девушек – волосы не сгорели, по прическам можно определить.
