– Что-то тогда Картограф еще говорил, – пробормотал Андрей, продолжая вращать рукояти. – Он столько наболтал, у меня в голове перепуталось, тем более сложно рядом с ним находиться. Но какую-то он странную вещь сказал, надо же, не могу вспомнить…
Химик крутил и бормотал, пытаясь услышать из динамика хоть что-нибудь помимо этого странного шепота, пока Никита не схватил его за плечо.
– Гляди.
– Что? Подожди ты…
– Гляди!
Химик встал и оглянулся. Песчаный склон, тело Болотника на нем…
– Ну, что? Ты ж сам говорил: все по-старому. Только вот по радио какая-то чертовщина…
– Да нет же, Андрюха! По-старому? Ты посмотри на это!
И наконец Андрей понял.
Проникающий сквозь пролом свет изменился. Вроде бы он остался таким же, это был все тот же обычный дневной свет… но консистенция, текстура его стала иной. Будто какие-то зеленоватые пылинки – или искорки, или крошечные мягкие хлопья, – едва заметно взблескивающие, наполняли его. Они медленно текли внутри наклонного столба, достигая песка и бетона, гасли, впитываясь, насыщая их собою.
– Говоришь, Зона не съежилась, а наоборот, разрослась? – прошептал Никита.
– Вроде того.
– И намного? До Киева? На всю страну? На весь континент? Или, может…
– Не знаю я.
– Только разрослась – или что-то еще? Там… мне кажется, там все очень сильно изменилось, наверху. Слышишь?
Андрей прислушался – снаружи доносились необычное пощелкивание и стрекот. Странное дело, он не мог понять, какой у них источник, не мог определить даже, живое ли существо их издает, или они возникают благодаря какому-то природному явлению…
Никита шумно втянул носом воздух.
– И дышится как-то по-другому, чуешь? Не разберу, в чем дело. Раньше дышал – как воду пил, а сейчас будто заглатываешь, или песчинки втягиваешь, или… короче, ты понял.
– Нет, ничего я не понял. Но воздух и вправду другой.
– Ага. Вроде не противный, но… Короче, какой-то не такой, никогда ничего подобного не это…
– Не обонял.
– Не нюхал, да.
Они помолчали.
– И что там теперь? – спросил наконец Андрей.
– Надо подняться и посмотреть. И еще, ты знаешь, я заметил… У Болотника один глаз в конце в самом, когда он на ученого показал, – вроде черным стал. И без зрачка. Ты говорил, у Шрама тогда, в Долине… Так, может… а? Наблюдали они за нами, то есть за тем, что здесь произойдет? Не все время, нет, в конце только, когда Болотник в пузыри попал после взрыва. Взяли над ним контроль, помогли сюда добраться. А как бы он еще из пузырей выбрался, кто его вел?
Андрей вздохнул.
– Ты боишься наверх идти, я понимаю. Время тянешь.
– Да, – признал Никита, прислушиваясь к доносящемуся снаружи стрекотанию. – Что-то страшновато мне. Мурашки по спине бегут. Боюсь увидеть, что там теперь.
– И у меня бегут. Но не сидеть же здесь до смерти.
– До смерти, – повторил Пригоршня и вдруг ухмыльнулся. – До смерти! Нет, не будем. Пошли.
– Идем.
Они подняли из песка автоматы, переглянулись и стали неуверенно взбираться по склону, оступаясь и съезжая, сквозь искрящийся свет – навстречу тому, что ждало снаружи.
Эти события описаны в романе А.Левицкого «Выбор оружия».
