Падая, Павел успел заметить, что до берега метров тридцать. Такое расстояние оставляло надежду на то, что он сумеет выбраться из реки – если не увязнет в тине и не наглотается всякой дряни. И эта надежда, помноженная на запредельное усилие, оправдалась.
Он сделал по пологому дну пять или шесть шагов. И в тот момент, когда уже начал захлебываться из-за поступающей через нос воды, его голова «вынырнула» на поверхность. Врешь, не возьмешь! Ядрит в боковину дрель! В три креста! И четыре полумесяца!
Он успел хватануть ртом воздуха. Закашлялся. Споткнулся. Упал. Однако сумел бросить тело вперед. И снова оказался над водой – теперь уже по шею.
Теперь он, наконец, смог чуть-чуть отдышаться и откашляться. Затем побрел вперед. В каком-то десятке шагов от берега опять упал, споткнувшись о корягу. Но река в этом месте была уже по колено. И он поднялся. И дошел. И рухнул, как подкошенный, на песок.
Лежал, хватая воздух. Хрипло кашлял, сплевывая воду и отхаркиваясь. Сердце колотилось, как сумасшедший молотобоец, норовя выскочить за ребра. И потихоньку успокаивалось, приходя в себя после чудовищной перегрузки.
И тогда Сновид услышал, как кто-то звонко чихнул. И еще раз. А затем расслышал знакомый тонкий голосок:
– Братан, ты жив?
Слова доносились глухо, как сквозь вату. Павел открыл глаза. Рядом сидел Зюб, мокрый до нитки. Точнее, до последней шерстинки. И от того особенно смешной и жалкий. Дополняя картину «Приплыли», с уха спира свисала бурая водоросль.
– Жив, – прохрипел Сновид. – Только слышно тебя… плохо. Говори громче.
– Я и так громко говорю, – прошептал, как показалось Павлу, спир. – Это тебя контузило. В результате – временная деформация слуха. Тебя как, вестибулярный аппарат не беспокоит?
– Аппарат у меня… в порядке… Ты где пропадал, умник?
Зюб снова чихнул.
– Ты извини, что так вышло. Не успел я тебе помочь.
– А что случилось? – Павел вдруг тоже чихнул. Надо же, успел заразиться. Так и чахотку заработать недолго.
– Меня нео за хвост поймал, – пожаловался спир. – И за борт выкинул. Вот и помогай после этого мутантам, неси свободу в массы.
– Не переживай. Главное, что цел остался.
– Ага, тебе легко говорить. – Зюб шмыгнул носом. – Тебя за хвост когда-нибудь кидали?
– Нет, – сказал Павел. – Только этого мне не хватало. Ты лучше развяжи меня.
– Сейчас. Я стрелкой разрежу.
Зюб начал копошиться за спиной у Сновида. И вдруг воскликнул:
– Павел, смотри!
Сновид повернул голову к реке. Флагманскую галеру, на которой он провел последние сутки, в результате взрыва разломило на две неравные части. Носовая часть, где находился пороховой погреб, разлетелась в щепки. От нее остались лишь обломки балок и куски обшивки, плавающие в воде.
А вот корма, где располагались каюты и капитанский мостик, осталась почти целой. И еще не затонула. Но была охвачена огнем. И там, среди языков пламени и клубов дыма, виднелась одинокая фигура в желтом плаще.
Хайна Нур стояла на капитанском мостике. Стояла неподвижно, как статуя, держась руками за планшир фальшборта. И смотрела на берег. Лицо хайны, как всегда, скрывала маска. Но Сновиду почему-то почудилось, что хайна смотрит прямо на него.
Зюб, наконец, разрезал веревку. Павел, не осознавая, что делает, поднял правую ладонь и помахал ею. И произошло неожиданное. Хайна тоже подняла руку. Но не взмахнула, а плавным движением сняла маску.
В этот момент от сильного порыва ветра фигуру хайны заволокло черным дымом. Все, что успел разглядеть Сновид, это ярко-рыжую гриву волос. Еще через секунду корма галеры резко накренилась и ушла под воду.
…на смерть ради любимой…
Еле разборчивая, затухающая фраза донеслась до сознания Павла издалека, словно с противоположного берега Иртыша. Он вскочил, но тут же, вскрикнув, рухнул на песок. Боль оказалась такой сильной, что на глазах выступили слезы.
– Ты чего? – с тревогой спросил спир.
– Ничего особенного, – сквозь зубы выдавил Павел. – Так, ногу слегка обжег.
– Слегка, говоришь? – Зюб присел на корточки и осторожно коснулся лапкой щиколотки Сновида. – Э-э, братан, да у тебя здесь… Фигово, короче говоря. Тебя что, нео на шашлыки жарили? А я думал, что они вегетарианцы.
Он хихикнул.
Нет, пацаном спир был, в целом, нормальным. Только слишком ехидным. А юмор его Павел иногда вовсе не ухватывал.
– Слушай, ты, – сказал Сновид, – веге… вегато… короче, жертва просвещения. Хрен с ними, с ожогами. Найди мне меч. И копье заодно. Я пойду драться.
– Может, тебе сразу и пушку до кучи найти? И ключи дать от квартиры, где деньги лежат? – Спир покачал головой. – Нет, братан, отвоевался ты пока. Тебе сейчас в лазарет надо. Если хочешь на своей свадьбе сплясать. А боец сейчас из тебя никакой. У тебя вон еще и из ушей кровь течет. Чувствуешь?
– Нет, не чувствую, – буркнул Павел. – Что же я, на берегу должен торчать? А кто шайнов добивать будет?
– Найдется кому добить. А торчать ты здесь не будешь. Сейчас тебе помогут.
Спир встал и, засунув в рот четыре пальца, пронзительно свистнул. Так пронзительно, что даже Павел проникся, невзирая на временную глухоту.
– Ты кому это?
– Нашим, – сказал спир и активно замахал лапкой.
Павел посмотрел в ту сторону. И увидел трех вооруженных мужчин в панцирях, которые быстро шли по берегу.
– Это кто? «Горные»?
– Они самые. Сейчас они тебе помогут. Да и мне… – Зюб чихнул, – мне тоже. А то я чего-то не того. Не в тонусе.
– Пусть хотя бы лук мне дадут, – попросил Павел. – Знаешь, так хочется кого-нибудь подстрелить. Просто руки чешутся.
– Мне это знакомо, – философски заметил спир. – Это называется «неконтролируемая агрессия»… Знаешь, Павел, лук тебе, возможно, и дадут. Тут и вправду по берегу шайны шныряют. Только ты учти – я за тебя лично перед Вороном отвечаю.
– Ты что – виделся с Вороном? – Павел не смог скрыть удивления.
– Еще как виделся. Он мне даже благодарность объявил. Личную. И пообещал в отделение разведки на довольствие поставить. Так что, ты уж меня не подведи. Не лезь на рожон. Тем более…
Спир замолчал. Держал театральную паузу, хитрец. Но Сновид об этом не догадывался. Не знал, что такое театральная пауза. Поэтому простодушно спросил:
– Чего «тем более»?
– Тем более – тебя Рузанна ждет. Али забыл?
– Нет, не забыл, – сказал Павел. Как такое забудешь, когда в подкорке сидит? И тут он вспомнил. Сунул ладонь в поясную сумку и сразу нащупал «шамий амулет». Уф, на месте. Теперь он был готов к разговору с Рузанной. – Как такую забудешь?
– И я о том же. Учти, она тебя любит.
– С чего ты взял? – с надеждой спросил Сновид.
– Она сама мне сказала, – Зюб хитро усмехнулся. – По секрету.
