А потом неожиданно он почувствовал укол боли. Это оказалось странное ощущение: в белом пространстве возникла яркая красная точка, на нее было неприятно смотреть, хотя еще несколько мгновений назад он мечтал о любых ощущениях.
Прошла вечность, и красная точка рассыпалась и пропала; возникло ощущение боли в исчезнувшей ноге, и это тоже было неприятно. Это было странно, он еще никогда не испытывал такое при своем оживлении.
Скоро он каким-то образом понял, что его нога затекла от долгой неподвижности и лежания на твердой поверхности.
Еще через вечность он догадался, что нужно сделать, и его нога дернулась. И почти сразу за этим, по мере восстановления кровоснабжения, последовали сигналы боли, они оказались яркие и неприятные. Потом откуда-то из небытия появился сигнал боли из другой ноги, и все повторилось.
Так к нему стало возвращаться его тело, это было больно и неприятно, и тело было совсем не таким, как раньше.
Существует много противоречивых рассказов о смерти Риса Мудрого. Все они сходятся в одном, что Рис Мудрый стал жертвой заговора благородных и что его отравили. В одном из свитков есть рассказ лекаря, одного из тех, кто подозревался в совершении этого преступления.
Он рассказывал, что, когда Риса Мудрого нашли утром в своей постели, его тело было холодно как лед. Сердце едва билось, губы посинели, а все тело было покрыто выступившей на коже кровавой слизью.
Смерть Риса Мудрого наступила около полудня, его сердце перестало биться, и ни одно зеркало не помутнело от его дыхания.
Последние минуты его жизни были полны страданий. Его тело изгибалось в конвульсиях, все мышцы дрожали мелкой дрожью. А тело становилось то огненно горячим, то мертвенно холодным.
Риса Мудрого похоронили в Проклятой долине, там, где он еще при жизни повелел, чтобы был вырыт склеп.
На похоронах присутствовали только близкие Рису люди, а также лекарь, подозреваемый в приготовлении яда. После похорон его так и не смогли найти, и поэтому даже виновный в совершении этого преступления остался безнаказанным.
Из книг монастыря охотников за демонами.
Прошла еще вечность, все его тело вернулось к нему.
Когда возвратился слух, он услышал монотонный звук. Только через какое-то время он понял, что это чей-то голос, который повторял одну и ту же фразу. Он сконцентрировался на понимании ее, тогда звук рассыпался на составляющие, их оказалось много, а когда они вновь собрались вместе, он услышал:
— Врон, не оставляй меня одну, ты мне нужен.
… Что значит не оставить одну? Он задумался над этой фразой.
… Выходит, раньше она была не одна? Если не одна, то с кем? И кто такой Врон? И тут на него лавиной понеслись различного рода сигналы от тела, его мозг захлебнулся в них, а когда он снова смог их понимать, то оказалось, что он стал единым целым.
Не стало отдельного мозга, не стало отдельных рук и ног, не стало желудка, не стало отдельной печени, почек, селезенки, кожи, мышц и многого другого, и на свет снова родился тот, кому это все принадлежало, и его имя было Врон.
Он почувствовал горячую влагу на своей щеке и открыл глаза. Над ним склонилась Ласка, ее грудь касалась его тела, и это было необычайно приятно, а ее руки гладили его волосы.
— Ты меня напугал, — сказала девушка. — Я сначала думала, что ты умер, твое дыхание было незаметным, а сердце билось так редко и слабо, что сперва мне почудилось, что оно и не бьется. Я звала тебя, а ты не откликался. Я уже начала оплакивать тебя, а потом ты вдруг зашевелился. Что с тобой?
— Я не знаю, — ответил он. — Да и сейчас я понимаю только одно — что я рад, что ты здесь.
— Ты можешь встать? — спросила Ласка.
— Я попробую, — сказал он и с помощью девушки смог подняться. Его шатало от слабости, но его тело понемногу привыкало к тому, что он жив.
Он стоял рядом со стеной, и с этой стеной было связано что-то очень важное. Юноша вгляделся в нее, но она ничем не отличалась от других стен в этом зале.
Врон покачал головой, раньше он видел в ней что-то другое, но что? Он обратился к своей памяти, там мерцала белая пустота.
— Что с тобой? — спросила встревоженно Ласка. — У тебя взгляд стал пустым.
— Уже ничего, — поморщился он. — Мне просто что-то почудилось…
— Это, наверно, скрыт, — улыбнулась Ласка. — Ты знаешь, я все-таки сумела его увидеть и даже успела крикнуть свое желание, и оно исполнилось.
— Желание? — удивился Врон. — Какое желание?
— Чтобы ты вернулся…
— Вернулся? — нахмурился он. — А я что, куда-то уходил? Где мы?
— Мы в городе, который находится в царстве демонов, — ответила Ласка. — Сюда нас привели воины, потому что старый хотел, чтобы ты открыл проход в другой мир. И похоже, что ты его открыл, потому что все демоны пришли сюда, в этот дом, и их не стало, как и тебя. Я долго ждала тебя и волновалась, а когда уже решила, что ты не вернешься, ты появился. Ты что, совсем ничего не помнишь?
— Нет, — покачал он головой. — Я не помню. А кто такие демоны? И кто такой скрыт?
— Я потом тебе все расскажу, — сказала Ласка. — Ты, наверно, ударился головой, такое бывает после сильных ушибов. Это пройдет. Ты хочешь есть и пить? Пойдем, у меня все это найдется, а потом ты все вспомнишь. Тебе обязательно надо вспомнить, иначе мы останемся в этом городе навсегда. Он не выпустит нас…
— Я хочу есть, — сказал Врон, немного подумав. — Только не знаю, что это…
Ласка уже приспособилась к жизни в городе без него. В проемы дверей, чтобы они не закрывались, она набросала мелкой каменной утвари. Сосуд, в котором варилась каша, постоянно стоял на кубе, дающем тепло.
Врон ел, вглядываясь в стены, в предметы, которые были в комнате, и мучительно пытался вспомнить что-то важное, но не мог. По-прежнему в памяти зияла лишь белая пустота, но девушку он знал, как знал и город, так что память не исчезла, она просто пряталась от него.
Каша имела странный вкус, он ел ее и думал о том, что он забыл и этот вкус. Ласка погладила его по плечу.
— Нам нужно возвращаться домой, — сказала она. — Я рада, что все закончилось, что демоны ушли и больше никогда уже не вернутся. Мне надоел этот город и этот мир. Я хочу возвратиться в монастырь, отведи меня обратно.
Врон нахмурился.
— Я не помню, как мы здесь оказались, — медленно произнес он. — Я помню только свое детство, деревню, в которой я жил, своих родных, Проклятую долину, а дальше в моей памяти пустота…
— Но ты помнишь меня, — возразила Ласка. — Что ты помнишь обо мне?
— Я помню… — Врон замялся. — Ты самый дорогой мне человек, мне кажется, мы любим друг друга. Ласка рассмеялась.
