Вячеслав Железнов - Р.А.Ц.

Там, где луч коснулся планеты, возник столб нестерпимого сияния высотой во всю толщину атмосферы, от которого во все стороны разом устремилась волна превращений. Радиационная передача энергии начала нагревать воздух за пределами исполинского цилиндра сверхвысокотемпературной плазмы, порождая стиснутую гравитацией огненную сферу. Она расширялась с околосветовой скоростью, захватывая все новые и новые пространства, а в это время на земле уже происходили схожие процессы.

Огненный клинок глубоко вонзился в недра планеты, почти на полторы тысячи километров, и повсюду на своем пути встречал странную черную субстанцию, чудовищный корневой жгут которой рос, казалось, из самого ее центра, из ядра. Неистовствовавший на поверхности Кракен явился лишь малой частичкой этого образования, спавшего ли до поры, или тихо и неприметно распространявшегося под толщами камня. Термоядерные взрывы ничем не смогли повредить Мучителю, слишком уж он был велик — и чужд притом всему на свете, но этот огонь готов был на равных потягаться с неуязвимостью твари.

Температуру луча сложно было бы измерить чем-либо — такие величины физики предпочитают выражать не в градусах, а уже в электронвольтах, причем в кратных единицах. Так вот, в данном случае людям пришлось бы изобретать новую кратную приставку, и не одну…

Потягаться на равных? Все же нет. Мучитель был поистине чужд. Разветвленное тело твари закончилось быстрее, чем иссяк проникающий порыв луча, примерно на тысяча двухсотом километре пробега вниз. Поток элементарных энергий, превосходящий плотностью звездные недра, испепелил все на своем пути и превратил в такую же смесь излучения и частиц, какая была, наверное, спустя малое время после Большого Взрыва, охватил невероятным сверх-жаром весь черный жгут Мучителя — но полностью уничтожить его не смог. Жгут оплавлялся, испарялся в биении луча, обращался тающим огарком, скользким обмылком, но немедленно прибывал обратно.

Все застыло на исчезающе-малое мгновение в неустойчивом равновесии, борение первородного пламени с бесконечно возобновляемой чернотой твари уже готово было покатиться в обратную сторону, но тут вмешались новые силы. Ни одна из них не хотела заявлять о своем присутствии, и момент для вмешательства выбрала исключительно точно — ровно тот, когда никакие средства наблюдения не были способны что-либо разглядеть в стремительной поступи всесжигающего огня.

Первой точно по оси луча появилась маленькая золотисто-белая фигурка, маленькая по меркам происходящего, вообще же размах прекрасных крыл достигал девяти метров — и простирался на еще большее расстояние извивами белоснежных светящихся перьев-лент, меж которыми мелькали неуловимые сполохи золотых огоньков. Невыразимо женственные чарующие очертания крылатой девушки скрадывались, впрочем, выражением ее лица, на котором раскаленный гнев и текучая ненависть — оборотная сторона великой Любви, — плавились маской жидкого света и металла.

Фигурка выгнулась натянутым луком, вскинула дивные руки в повелительном жесте — и мгновенно распрямилась обратно, спуская с невидимой узды собственный ужасающий удар. Где бы ни была все это время Живинка, силы для удара она накопила, мягко говоря, преизрядно. В этом мире, где 'плыли' привычные законы физики трехмерности, и конкретно в этом месте событийного потока, где у всех участвующих лиц были собственные отношения с пространством-временем, ее удар еще вполовину сократил объем черноты, вполне сопоставляясь по мощи с человеческой дискеткой. Нет, он отнюдь не являлся очередным простым выплеском энергии, пусть и сколь угодно мощным, он действовал совершенно иным образом, на абстрактно-отвлеченных планах бытия, противопоставляя сути Мучителя суть собственную, практически абсолютно ему противоположную.

Но и этого было недостаточно. Как немедленно выяснилось, тварь имела собственный взгляд на ситуацию — и на поверку он оказался гораздо более приближенным к реальному положению вещей. То, что люди и Живинка считали неимоверными, полубожественными по мощи ударами, на деле явилось не более чем раздражающими комариными укусами для предвечной древней твари. Та ее частичка, что до поры скрывалась-спала под корой планеты, была всего лишь каналом связи, воротами в мир для огромной основной туши Мучителя, располагавшейся где-то за пределами понимания. Живинка била, тратя уже не накопленные силы, а сжигая в запредельном усилии саму себя — и этого было мало, мало. Жидкая тьма яростно-радостно взбурлила струями голодного мрака, мгновенно разбухла во всю ширину застывшего в замороженном мгновении здесь-и-сейчас звездного луча, и непредставимо быстро метнулась вверх, к девушке, стремясь поглотить столь лакомую добычу.

Крылатая даже не успела среагировать на бросок тьмы, и быть бы ей приобщенной к страшной длящейся судьбе прочих жертв Мучителя, но… что-то случилось. Словно бы тень отца или старшего брата надвинулась сзади, дружески обнимая ее за плечи и спину. Тьма остановилась возле самого ее лица, лишь на чуть не коснувшись изумительной бархатистой кожи, и глазам девушки предстало струение чудовищной жидкости, тщетно бьющейся о невидимый барьер. В струях тьмы угадывались ужасные искаженные образы, какие-то лица, знаки и символы, даже странным образом порабощенные всхлипывающие звуки и некие тошнотворные идеи. Поистине не стоило на это смотреть, никогда.

Тем временем, из ниоткуда возник мягкий, теплый, жемчужно-серый свет, окутавший тварь сплошным кисейным пологом, шелковой занавеской, отгородившей ее от мира, и Живинка на самой грани восприятия уловила, что эта нереальная жемчужная дымка на деле непредставимо прочнее стали, тверже нитрида углерода, будучи чьей-то почти материально ощутимой, пресуществленной Волей. Эта Воля обладала всеобъемлющим действием, располагалась сразу на всех уровнях, доступных восприятию Живинки — и наверняка простиралась гораздо далее этого. Она попросту запрещала твари быть. Воля отрицала самое ее существование — и противиться Ей было невозможно. Лишь миг сопротивлялась бешено бьющаяся тварь, а потом Повеление надвинулось селевым потоком, рухнувшей лавиной, и погребло тварь под собой. Дрогнула, истаивая бесследной тенью, тьма, облегченно вздохнула планета, освобождаясь от ненавистного давнего семени, и откуда-то из неимоверного далека донесся как бы звук — жуткое яростное рычание Мучителя…

…Все действо не заняло и микросекунды внешнего времени. Настало время для эффектов просто очень сильного взрыва. Как и в случае с гамма-лазером, область поражения имела относительно узкую форму, лишь чуть превышающую диаметром котлован Кракена, зато в глубину распространялась на значительно большее расстояние. И теперь вся эта загнанная в недра энергия стремилась вырваться наружу, расталкивая вязкое вещество мантии, взламывая такую хрупкую пленку коры планеты, вздымая из ее лона огромнейший кусок вещества — новорожденную будущую луну, младшую сестричку обращающейся вокруг Джардии большой красавицы…