только два способа вывести ее из строя — уничтожить корабль или отыскать более могущественного служителя Омниссии, чем Улок.
Предательство. Оправдает ли цель его средства? Сталкивался ли Гор с подобной дилеммой?
Галлик поднялся, взял свой щит и пристегнул его на руку.
Он понимал, что выбора нет.
— Я покончу с этим.
Занду видел горящего человека и понимал, что это предзнаменование его собственной судьбы. Она незаметно настигла его через отверстие в герметичном доспехе, а не через видения или призрака. Огненный Кулак не хотел без крайней нужды снимать шлем и беспокоить братьев, но сейчас, примагниченный сабатонами к палубе «Грозовой птицы», начал задыхаться.
Они все еще ожидали разрешения на вылет в посадочном отсеке «Стойкого». Готовые к старту двигатели сердито гудели и заставляли вибрировать корпус, отчего у сержанта болели все кости. Умерших воинов взяли с собой, чтобы сжечь в погребальных кострах на борту «Чаши огня», и гробы, стоящие в отсеке, напоминали Занду о его участи.
Сквозь пелену слабеющих чувств донесся разговор Обека и Фокана о Сынах Гора. Сержант знал, что во время атаки Железных Рук некоторым мятежникам удалось бежать, и теперь понял, что их удалось обнаружить.
При мысли о возможном отмщении его пальцы инстинктивно сжались, а тупая боль в голове на мгновение утихла. Он зажмурился, надеясь отогнать страдание и слабость, но из подсознания снова возник горящий человек. С негромким стоном Занду снова открыл глаза, надеясь, что его никто не услышал. Бессилие не даст ему возможности принять участие в миссии, запланированной Обеком, и лишит последнего шанса на смерть в бою
Он отвлекся от своих дум и увидел, что Ксен оглянулся.
Сержант и знаменосец имели разные представления о войне, оттого редко приходили в чем-либо к согласию. Но на этот раз гордый мечник повел себя иначе и кивнул Занду с другого конца отсека.
Он внутренне усмехнулся.
«Меня выдают даже мысли...»
— Тебе этого не избежать, — раздался рядом с ним низкий голос, приглушенный, словно звучал из-под воды.
— Что? — выдохнул он и, повернувшись, увидел Зеб'ду Варра.
Пирус тоже был в шлеме, скрывающем шрамы его собственной одержимости. Шлем, как и остальная броня, почернел от пламени.
— Своей участи. Тебе ее не избежать.
В голове Занду поднялся грохот, словно при орбитальной бомбардировке. Мысли разбегались, и он никак не мог сосредоточиться на словах Варра.
— Ты ошибаешься, брат.
Изменился даже его голос, окрашенный мучениями. Занду взялся за магнитную защелку шлема, пытаясь снять его и погасить жар, от которого щипало лицо.
— Это не поможет, — сказал Варр.
Монотонное гудение двигателей не позволяло другим легионерам в отсеке услышать их разговор.
— Я не умираю.
— Все мы умираем, Огненный Кулак. Только ты видишь, как это происходит с тобой.
Занду повернулся, его взгляд вспыхнул огнем. Он ощутил дрожь во всем теле, но не от ярости.
— Это не твоя забота, — хрипло бросил сержант, забрызгав щиток слюной и ощутив во рту привкус меди.
— Не забывай его, — напомнил Пирус, — своего горящего человека.
Занду тряхнул головой. Это пройдет. И боль, и слабость то приходят, то уходят. Он постарался убедить себя, что боль снова стихает. Но это было не так.
— Хватит загадок...
Варр лишился рассудка. Он видел слишком много, он слишком много пережил. Резня на Исстване затронула всех, даже тех, кто не участвовал в ней.
Лишенные Шрамов.
Занду осознал горькую иронию.
Ничто не могло быть дальше от истины, чем это звание.
А потом его поглотила тьма.
Зау'улл стоял на вспомогательной посадочной палубе «Чаши огня» вместе с Краском, а позади них в два ряда выстроилось все отделение терминаторов. Им пришлось немного подождать, прежде чем сирена возвестила о приближении катера, посланного за ранеными братьями.
Рабочие и сервиторы из сильно поредевшей палубной команды, одетые в герметичные скафандры, приготовились, и вскоре внешние ворота раздвинулись, открывая палубу бесконечной темноте.
Капеллан смотрел сквозь ретинальные линзы, не чувствуя ни холода пустоты, ни давления разгерметизации. Но вот десантный катер опустился на швартовую площадку, и входной люк закрылся.
Индикаторы атмосферного давления сменили цвет с красного на зеленый, и рабочие палубной команды, отстегнув крепления, благодаря которым их не затянуло в пустоту, бросились к кораблю.
После такого всплеска активности открылся задний люк катера, и показалась мрачная процессия Саламандр, выносящих гробы своих братьев.
Зау'улл скрестил руки на груди, сжимая в правом кулаке булаву крозиуса. При виде Обека он кивнул. В личном вокс-канале тотчас раздался голос капитана:
— Отец Огня, рад снова тебя видеть, но нам срочно нужно кое-что обсудить. В моей каюте.
Пребывание среди Железных Рук явно не способствовало смягчению характера Обека, и капеллан понял причину этого, только заметив отсутствие Т'келла и Занду.
Зау'улл быстро приветствовал прибывших через вокс, а затем распустил терминаторов.
— Он мертв? — спросил капеллан.
— Он жив, — ответил Обек, стоя спиной к Зау'уллу и разглядывая позолоченного змия, выгравированного на стене каюты. Комната была почти пустой, лишь в центре возвышался помост для медитаций, в стороне находилась стойка для оружия, а у задней стены в углублениях потрескивали угли.
— Едва жив, — добавил капитан, поворачиваясь к капеллану. Тот уже снял свой шлем в форме черепа и повесил его на сгиб руки. — И Занду тоже. Из-за него мы и задержались. Радиационное заражение. Они остались на борту «Стойкого».
— На корабле Железных Рук?
Обек кивнул:
— Понятно. Их железный отец сказал, что они задержали вас в качестве пленных.
— Да. Они подозревали, что мы изменники. — Обек сокрушенно покачал головой, — Клянусь тебе, Зау'улл, я еще никогда не встречал подобного безумства и недоверия.
— Эти мрачные, темные времена насыщены ими.
Обек опять кивнул и на мгновение задумался, глядя куда-то вдаль.
— А «Свершение»? Что с ним стало? — спросил капеллан.
— Хранилище разорено, брат. Мы не можем им воспользоваться. Эта дверь для нас закрыта.
— А как же артефакты?
— Без Т'Келла я не способен сказать ничего определенного. Вулкан поручил ему переправить их в «Свершение» и запереть, но такого он не мог предвидеть.
— Возможно, предвидел, — негромко произнес Зау'улл. — Еще одно испытание наших веры и стойкости.
Он до сих пор носил при себе реликвию, взятую в хранилище, но теперь пристегнул футляр к поясу таким образом, что он почти полностью скрывался под накидкой.
— Значит, пока мы его
