— А второй? — поинтересовался Блохин.
— Второй, это штурм здания. Дороги перекрыты, все службы оповещены. Через пол часа здесь будет зона химического заражения. На шоссе перевернется грузовик с химикатами и местным бойцам будет не до нас. У меня в пешей доступности спецназ имеется. Ребята готовы пойти на штурм по первому сигналу. Кстати, я удивлен, почему вы тут без кавалерии.
— Что мы ищем? — Нехотя пошел на вынужденное перемирие полковник, вовсе не обрадованный замечанием капитана по поводу своего просчета. Объяснять, что вся операция была ни живой нитке, а ГРУ вязало руки, зараженное до самого мозжечка идеей вселенского заговора, и от того больное на голову насквозь, Винни этому мелкому невзрачному, и от того еще более опасному типу, вовсе не собирался.
— Пока не знаю. Сетевые хранилища, софт, управляющие программы, usb-накопители с встроенным хаспом, да что угодно.
— А сервера? Майнфрейм? Нам нужна их стопроцентная работоспособность.
— Ну да, — Семен смущенно почесал небритую щеку. — Какое-то время точно. У меня в комплексе засланный казачок. Он и отработает переброску психотипов, так что из зоны приема мобильников не выходить. Импорт может произойти в любой момент, а пока ищем и прижимаем научников.
— Темнишь ты, Семен, — Вдруг уперся Лютый, недобро поглядывая на бывшую жертву обстоятельств. — Темнишь и играешь только на себя. Выкладывай что знаешь, или я возьму вот этот самый глок и засуну его тебе туда, откуда происходят все законопроекты нашей думы. Я ясно выражаюсь?
— Да уж куда яснее. — На Давыдова вдруг нахлынула невероятная усталость. Годы упорной работы, лицемерия и лицедейства, месяцы пребывания в чужой шкуре чуждой для него личности, вынужденные безумные поступки ради иллюзорной цели, так, кстати, и не определенной до конца, все это в один миг упало на него будто стопудовая гиря. — Черт с вами, слушайте.
— Три года назад через отдел шифрования ФСБ прошла сводка о непонятом использовании GSM-сигнала на территории Российской Федерации. Установить источник не получилось, так же и вычленить приемник, для которого тот зашифрованный импульс предназначался. Была организованна комиссия, произведено расследование, после чего инцидент лег в хранилища, предварительно опечатанный и с грифом совершенно секретно. Я этого тогда еще не знал, и работал над проблемой к этому случаю отношения не имеющей. Но два года назад все изменилось.
Семен откашлялся, внимательно посмотрел на столпившихся вокруг него мужчин. Им казалось было плевать на происходящее вокруг. В любую секунду сюда мог ворваться спецназ, или еще что похуже, и уже не в столь любезных выражениях нашпиговать наглецов свинцом, будто индейку черносливом. Но им же было плевать. Что больше всего боятся люди? Правильно, неизвестности, и лишиться одного из своих страхов, это ли не высшая цель.
— Продолжай, — хмуро кивнул полковник. — На весь рассказ у тебя не более десяти минут. Народ тут вроде расслабленный, но не до абсурда же. Пойдут проверки, перекличка в радиоэфире и этот коридор превратится в муравейник.
— Ну, хорошо, — усмехнулся Семен. — Дело ваше, но я бы предпочел сначала выбраться отсюда, а уж потом рассуждать о вечном…
— Продолжай, — в голосе Капустина пробежала та самая металлическая нотка, которую побаивались все его подчиненные. — Продолжай или …
— Да ладно, продолжаю. — Семен повертел в руках пистолет и вдруг, ни с того ни с сего всучил его в приоткрытую ладонь здоровяка. — Держи и слушай.
Использование частот в личных интересах, особенно если это частоты зарегистрированные, или, не приведи бог, закрытые, есть преступление, которым следовало бы заняться. Но нас мягко, но настойчиво отговорили от этой затеи, а через какое-то время меня вызвали в кабинет начальства и поставили задачу, перехватить, а если нет возможности, уничтожить проект Новый рубеж. Суть его изначально заключалась в помощи военным преступникам третьего рейха, чьи преступления, высокая должность или осведомленность, не оставляли им права на жизнь. Первичные разработки были японские, отряда 731 и конкретно всем известного Сиро Иоси. Конечно, разработки были не лично его, но группа ученых под его руководством шагнула далеко вперед. Путем подключения подопытного к некому устройству, чертежи и схемы которого привели наших технарей в бурный восторг, посредством радиосвязи и химических блокираторов, введенных в кровь, ученые снимали с пленных некий отпечаток личности, коим можно было управлять импульсными радиочастотами. Как у них это получилось, и сколько смертей было до того как первый эксперимент увенчался успехом, доподлинно неизвестно. Ясно лишь только, что именно фашистская германия в тот момент, плотно работавшая со специалистами Японской Императорской армии по многим направлениям, взяла эти разработки на карандаш.
Главный военный врач Квантунской армии Иоси, кстати, не погиб, а был арестован после Второй Мировой войны американскими спецслужбами, а затем, о чудо, выпущен на свободу и скончался через десять лет от рака горла. Часть наработок, разумеется, канули в лету. Другая, львиная доля была обнаружена в ходе захвата Берлина группой наших военных буквально в трех кварталах от Рейхстага, и фельдъегерской почтой отправлена в Москву пред светлы очи Кобы, который тоже был далеко не дурак, и после отчета собственных научников, оценил и пустил в разработку Новый рубеж под коммунистическим соусом. Правительство СССР в то время, с сорок девятого по шестьдесят восьмой год активно участвовало в разработке готового продукта, понимая, что если они не успеют раньше американцев, то весь ядерный щит, ракетные комплексы Искандер и прочие страхи окажутся пустяками перед грозящей опасностью.
— То есть, разработки были давние, — особо не скрывая своей осведомленности, поинтересовался Капустин. — Но тогда возникает другой вопрос, почему тестовые испытания проходят до сих пор?
— И я был этим смущен. — Пожал плечами капитан, — но после, хорошенько копнув документацию и восстанавливая картину буквально из осколков, пришел к выводам, что каждый психотип, каждый слепок действенен лишь в своей среде. Химические отставляющие блокады идентичны, но только на начальном этапе. Дозировки тех или иных химических элементов должны быть строго в номер с окружающей средой и химическими составляющими почвы, воды, пищи.
— То есть, для негров и эскимосов нужен отдельный состав?
— Да состав-то один. Копия снимается хоть с коматозника. Другой вопрос, как сохранить испытуемому жизнь после. Участки мозга в блокаде находиться могут не более двух недель, после чего происходят необратимые процессы, ранее этим мозгом контролируемые, и мы в лучшем случае получаем слюнявого идиота, в худшем хладный труп. И не спрашивайте меня об этом больше. Я и сам до конца не в силах понять всю эту путаницу.
