последний шанс закрепиться на Земле. Но и мы уступать не собираемся, Земля будет нашей! А пока давайте обсудим текущие дела. Руслан, конференц‑зал готов?
– Обижаешь! Конечно, готов! И он, и твой кабинет всегда готовы. Как и апартаменты. Мы всегда ждем тебя, ведь ты здесь хозяин, а мы только пользуемся твоей милостью!
– Веди, – перебил Уколова Золотой. – Давайте все туда, а здесь пусть все подготовят к прощанию с нашими братьями.
Уколов, коротко кивнув, подал знак Георгию. Глиняный молча закрыл глаза, дав тем самым понять, что все будет сделано. Павшие будут похоронены, как только Прорыв будет уничтожен, и големы смогут отдать должные почести павшим. Что поделаешь, на войне как на войне.
– Так, в общих чертах с обстановкой я знаком, – начал Бин, садясь на свое место во главе длинного стола. – Теперь давайте уточним детали. Руслан, твое мнение: Реставратор и Властелин встретились?
– Вне всяких сомнений. Жаннавары защищали его изо всех сил.
– Согласен. Тогда второй вопрос: Реставратор прошел инициацию?
– Нет, иначе бы он не нуждался в защите, – ответил на сей раз Михаил. – А его мы так и не увидели, хотя я уверен, что Реставратор был с ними все время, что шел бой. Кого бы еще жаннавары так защищали, если не его?
– Но новых костяных вы не видели? – все тем же негромким голосом уточнил Золотой.
– Нет. – Уверенно ответил Михаил. – Только кожаные.
– Выходит, Реставратор еще не начал их производство? – Догадываясь к чему ведет Бин, уточнил Уколов. – Действительно, зачем ему защита кожаных, когда он мог наделать более сильных жаннаваров?
Слова Руслана вызвали у Золотого едва заметное движение уголков рта, что означало улыбку.
– Следует ли из этого, что Реставратор не верит Властелину и откажет ему в допуске на Землю? – Указательный палец Бина, показывая, что глава големов перешел к главному вопросу, поднялся вверх.
В зале повисла тишина. Никто не хотел говорить первым, но высказанное Золотым предположение, вселяло надежду, что все еще может обойтись малой кровью. Всем очень хотелось, чтобы так и было, чтобы Реставратор отказался от инициации, и уж, по крайней мере, не усиливал свое окружение костяными.
– У кого есть предложения по локализации Чернова? – Взгляд умных круглых глаз обежал сидевших за столом. – Ну, что притихли?
– Контроль за эфиром и телефонными переговорами ведется круглосуточно. Местные органы власти объявили Чернова в розыск, – доложил Руслан. Он говорил это не столько для Золотого, тот и так все знал, сколько для прибывших, многие из которых были не в курсе всех событий. – Взяты под контроль все гостиницы, общежития и ночлежки. Также находятся под круглосуточным наблюдением телефоны его друзей и знакомых.
– А сами знакомые контролируются? – Поинтересовался Золотой. – Почему бы их не привезти на эту вашу «шаталовку» и не обработать там? Тогда бы они вам все рассказали. Да еще и добровольными помощниками стали бы.
– Бин, всего двое суток, как стало известно о Прорыве.
– Да-да, согласен, времени у вас было мало. Но все равно не нужно упускать и эту возможность. – Золотой помолчал, пристально вглядываясь в лица своих подчиненных, более того, своих рабов, ведь они были полностью в его власти, и только от него, Бина зависело, кому жить, а кому нет, кому стать чистильщиком, а кому до конца оставаться глиняным. – Ну так будут предложения, как нам найти Реставратора, или я их от вас так и не услышу?
В зале наступила гробовая тишина. Каждый мечтал отличиться, но печальный опыт неудачной экспедиции чистильщиков обескураживал, и никому не хотелось проявлять инициативу. Уж лучше быть простым исполнителем, тогда в случае чего спросу меньше. Не он же предложил плохой план. А то, что все может завершиться новым поражением, было вполне вероятно – оторванная голова стояла у всех перед глазами.
– А может, все не так страшно? – запальчиво проговорил Мартын. – Может, просто так обстоятельства сложились, что наши погибли, а на самом деле Прорыв пустяковый? Ведь мы уже почти закончили работу, скоро нам никакие жаннавары не помешают!
– Ерунду говоришь, – резко бросил Бин, глядя на Ставропольского. – Кольцо еще не готово, мы заканчиваем только основную работу, к системам наведение еще даже не приступали, а это десятки лет! Нет, нам воевать еще рано. Да и не с кем. Если бы поблизости появился флот противника, нас бы предупредили. А отдельные корабли, нам не угроза. Нет, это совсем не то, чему сейчас нужно уделять внимание Давайте по теме. У кого есть что сказать?
– Если позволишь, я попробую. – Руслан, и как чистильщик, и как руководитель принимающей стороны, решил принять ответственность на себя. – Есть у меня одна идея, не знаю, на сколько она тебе покажется интересной.
– Ну, давай‑давай, излагай, – ободряющим тоном сказал Золотой. – Хоть у одного из вас смелости хватило мозгами пошевелить.
Закончив свой рассказ, Чернов ожидал, что сейчас начнутся подковырки и иронические замечания, но, к его удивлению, все молчали, и свое мнение никто не спешил высказывать. Чтобы что-то говорить, нужно его по крайней мере понимать, о чем ты хочешь сказать. А то, о чем поведал Реставратор, было настолько ошеломляюще, что ни Соколов, ни Баграмов, и уж тем более спутники Чернова, просто еще не успели осмыслить. Чужие цивилизации, битва за господство во всей Вселенной, кытмиряне, жаннавары, киборги, големы! Властелин, глиняные, бронзовые, бумажные, костяные – с детства привычные слова неожиданно наполнились чужим, враждебным содержанием.
В души землян медленно вползал страх – нет, не тот знакомый и немного смешной испуг, что испытывает человек при встрече со злой собакой или перед необычайно ответственным экзаменом. Нынешнее ощущение было иным. оно скорее было сравнимо с тем суеверным ужасом, с которым пещерный человек прислушивался к раскатам грома, гулу землетрясения или реву вышедшего на охоту тираннозавра.
Молчание нарушила Илса:
– Олег, скажи, ты все это придумал? Скажи, ты над нами решил пошутить? Правда? Ну, скажи, я права? Ведь этого не может быть! Это же невозможно!
Чернов, подняв голову, едва не вздрогнул, он видел устремленные на него глаза! Разные. Испуганные золотисто-карие глаза Илсы, желтые с легкой прозеленью тревожно-внимательные ее мамы, Аллы Рихардовны. Полные решимости, но с затаенной надеждой, что все не так плохо, как кажется, карие глаза Смоленского и такие же, но значительно темнее у Соколова. Грустные черные, окаймлённые густыми ресницами Баграмова. А вот Светлана Семеновна глаза опустила, видимо, не хотела выдавать своих чувств. Как супруг решит, так и будет – говорила ее поза. Что ж, возможно, так ей легче.
– Олег, ну что ты молчишь? – Илса продолжала добиваться ответа,
