Тарас вытащил из кармана сотовый телефон и протянул Вере.
– Знаешь, – сказал он, обращаясь к Урри, – у нас преды такие… вредные! Только сестра и умеет их разводить, мне не верят. Я как на условно-досрочное вышел, так теперь шагу ступить не дают.
– Так ты сидел? – удивился черноволосый. – И за что же?
– За что, не спрашивают! – Тарас решил, что пора показать зубы. – Хочешь узнать, спрашивай статью. У меня сто шестьдесят вторая. Ладно, сейчас позвоним, приду расскажу.
Не давая новому знакомому вставить слово, Алексей обнял жену за плечи и повел ее к дому.
– Прижми телефон к уху и слушай, – прошептал он. – Нам нужно оторваться от них, но я пока еще не знаю как.
– Лешка, я так боюсь, – пожаловалась Вера. – Ты не представляешь, как мне страшно… Они же не люди, зомби какие-то! Этот Урри… У него глаза как у мертвеца.
– Ну ты тоже хороша! – вырвалось у Алексея, но он тут же прикусил язык. Сам виноват в том, что ей приходится принимать ухаживания фаната. – Ты обратила внимание, что говорил этот Мартын?
– Конечно, обратила. Как только он про волка сказал, я сразу же вспомнила, как ты про Толика рассказывал.
– Нужно помочь ребятам. – Тарас торопился, боясь, как бы Урри не начал беспокоиться.
– Да, но как? – Вера обернулась и, увидев, что черноволосый пристально следит за ними, приветливо помахала ему рукой. – Вот видишь, мы даже не знаем, как самим быть.
– Как помочь ребятам, я знаю, – сказал Алексей. – Ты забыла про «Антизов»? Оборудование готово к работе, и мы можем задействовать его, чтобы управлять киборгами. Всеми киборгами, понимаешь? Вот только как самим оторваться?..
Алексей сам разрабатывал систему оповещения, в которую, помимо приемопередатчика, усилителя и излучателя, входил еще и преобразователь обычного звука в ультразвук. Так что всякий, кто знал нужный номер телефона и цифровой пароль допуска к программе, мог позвонить по мобильнику и передать свой приказ киборгам. Пришло время этим воспользоваться.
– Господи, Леша, ну ты даешь! – охнула Вера. – Если «Антизов» работает, то… прикажи Урри отвязаться от нас, и все. Ой, быстрее, Леша, он сюда идет!
Тарас взял у нее сотовый и, не оборачиваясь, стал набирать номер. Это был последний шанс избавиться от настырного поклонника, но, как назло, от волнения палец нажал не на ту кнопку. Пришлось начинать все сначала.
– Леша, скорее, – прошептала Вера. – Я не пойду туда. Я не могубоюсь!
– Да я же… Вер, если что, попробуй сделать так, как говорил Анатолий, – сказал Алексей. – Перестройся на ультразвуковой диапазон… Он же сейчас открыт у тебя?
– Да, они все время дают команды вести себя тихо и никого не задирать… – начала Вера и замолчала.
Урри был уже так близко, что говорить о деле стало невозможно.
– Что-то долго вы со своей мамой говорите! – с подозрением произнес фанат. – Ну-ка дай сюда!
Алексей не успел ничего сообразить, как Урри молниеносным движением выхватил у него из рук мобильный и нажал кнопку повтора. – Сейчас посмотрим, какой-такой маме ты звонишь!
* * *
Закончив с медузой – а она, роскошная, с мастерской игрой светотеней, расположилась на груди Соколова, – Реставратор перешел к Баграмову. Тот, как кавказский человек, конечно же пожелал стать орлом. Да притом таким, как на американском гербе, – хищным и злым. Злого Олег пообещал, а вот насчет хищного выразил сомнение, получится ли у него, в шутку конечно. Якобы все монстры у него получаются упитанные и мощные, но не жадные. Хищность может легко перерасти в жадность, а зачем Реставратору жадный жаннавар?
Василий Сергеевич, не понимая, что его разыгрывают, принялся горячо доказывать, что Олег ошибается – человеческая жадность к звериной хищности никакого отношения не имеет! Он уже готов был побежать в кабинет и принести кучу журналов с фотографиями животных, пусть Олег укажет хотя бы одну черточку, свидетельствующую о жадности, но его опередила супруга. Светлана Семеновна заверила всех, что, какой бы внешностью ни наделили Баграмова, жадным ему все равно никогда не стать. Уж если в его натуре это качество не заложено, то ты его хоть трижды хищником делай, а с друзьями он все равно будет делиться последним.
Тут в разговор вмешался Соколов, который с жаром заявил, что его старинного друга не испортить ничем. Морщась от неприятного ощущения после перенесенной процедуры, несмотря на анестезию, он любовался собой, стоя перед зеркалом. Точнее, не собой, а своей медузой. Выпуклая, объемная, она совсем не казалась такой беспомощной и малоподвижной, как ее прототип. Наоборот, от нее веяло такой агрессией, что впечатлительному человеку стоило бы немалых усилий заставить себя дотронуться до кожи, на которой она была изображена. Множество длинных тонких щупалец, яркое светящееся кольцо, опоясывающее студенистое тело… Казалось, в этом существе заключена дикая энергия, которая только и ждет, чтобы вырваться на свободу. Нет уж, лучше повстречаться со змеей в лесу, чем с такой тварью.
– Вася у нас образец… добродетели, – пробормотал Соколов и провел пальцем по цепочке круглых, словно удивленных глаз. – А почему у меня… у медузы так много глаз? У настоящей медузы нет таких. Но должен признать, моя вторая внешность от этого только выиграла.
– Вот и смотри в оба… десятка глаз, – отозвался Баграмов. – А вот как ты будешь перемещаться без воды? Да и столько щупалец… Как ты всем этим хозяйством управлять будешь?
– Один только Господь ведает. И еще создатель этого… изображения.
Олег с улыбкой повернулся к Соколову:
– Вы Костяной. А Властелин говорил, что Костяные летают по воздуху… Без крыльев. А ожерелье глаз… Вы сами им найдете применение.
– Ну как идет работа? – спросил Порывайко, входя в комнату, превращенную Реставратором в операционную. – Надеюсь, что…
Он разочарованно скривился, увидев, что Олег только-только начал работу с Баграмовым.
– Господи, так вы только начали? У нас же совсем нет времени!
– Как это только начали? – возмутился Баграмов. – Вон посмотри на Андрея Георгиевича… Какой он у нас красавец стал.
Виктор подошел к зеркалу. Увидев Медузу, он удивленно разинул рот и завистливо сказал:
– Твою мать, он у вас… одноцветный…
– Монохромный, – машинально поправил Соколов. – Ну, пусть монохромный, не важно. Ваш монохромный намного симпатичнее, чем мой цветной. Вот невезуха-то! Не поспешил бы, и я стал бы Костяным. Как вы.
– Ребята, поясните мне, дураку старому, что значит Костяной? – попросил Баграмов. – Наколка же на коже делается, а значит, мы, как и вы, Кожаные!
– Ну да, Кожаные! – На лице Скорпиона читалась зависть. – Татуировка, нанесенная рукой самого Реставратора, – это вам не жалкие поделки какого-то педика! Вот почему за картину… – Виктор поискал в памяти фамилии знаменитых художников. Он хотел назвать кого-нибудь из великих итальянцев, но эпоху Возрождения он как-то пропустил в своем образовании, а потому брякнул то, что вспомнил:
