– Вот ведь как, – покачала головой Шарон. – Мы одержали победу. Мы сразились с командос ЭУОД и одержали верх.
– Но это еще не все, – добавил Джонни Чанг. – Вы разгромили Сообщество Черных Драконов и спасли Координатора Синдиката Дракона.
Бар-Кохба покачал лысеющей, опаленной солнцем головой:
– Кто бы мог подумать! Мы спасаем предводителя Змей! В какие времена нам приходится жить…
– Наверное, теперь это уже не имеет никакого значения, – заметила Касси, когда раненый офицер и его спутница двинулись дальше, – но я никак не могу взять в толк, как увязать со случившимся то, что мне сказала перед смертью женщина-мецуке. Черт побери, что же такое «садат»?
Бар-Кохба, застыв на месте, обернулся:
– Садат, ты говоришь?
Касси показалось, раввин над ней издевается.
–Да. Та женщина-агент, которую убили охотники из ЭУОД, перед смертью сказала мне «садат», словно это был ключ к разгадке всего заговора. Сабх… ну, контрразведка Дракона… обнаружила по крайней мере три тысячи ссылок на это слово, и, если кто-нибудь и догадался, что оно означает, со мной этим никто не поделился:
Седовласый командир батальона задумчиво нахмурился.
– Знаешь, это имя имеет кое-какое значение в нашей истории – я имею в виду юдов, а не Юго-Запад вообще.
– Какое?
– Человек по фамилии Садат был первым арабским лидером, заключившим мирный договор с Израилем, – это было очень давно, еще перед «Большой распродажей» и «Вторым исходом». – Хмыкнув, Бар-Кохба покачал головой. – На самом деле это был тот еще ублюдок, но все-таки надо отдать ему должное; для того чтобы пойти на подобный шаг, требовалось большое мужество. А в качестве награды личная гвардия Садата, проходя торжественным маршем во время парада, повернула в его сторону свое оружие и отправила своего патрона прямо в объятия Аллаха.
– Касси, в чем дело? – встрепенулась Шарон. – Ты не ранена?
– Нет.
Касси чувствовала себя так, будто ее одновременно ударили в солнечное сплетение и окунули в ледяную воду. Она махнула рукой, подзывая «Петушка», разговаривавшего вполголоса с Риски Сэвидж.
– Свяжись с Билли Скоуроном, пусть разыщет Такуру Мигаки. Нам нужен его вертолет.
– Летчик потребуется? – спросила Шарон.
– А ты умеешь водить вертолет?
– Я… ну.. вообще-то не пробовала. Но разве не все равно, на чем летать?
– Шарон, ты мастерски управляешь аэрокосмическим истребителем, но сейчас не время открывать летную школу. Нам нужно как можно скорее попасть в имперскую столицу – пусть для этого придется уговаривать хоть самого Такки сесть за штурвал.
– Касс, что случилось? – спросил Бар-Кохба. Молодая женщина повернула к нему лицо, ставшее белым, как лист рисовой бумаги.
– Еще не все кончено. Теодор Курита в смертельной опасности!
Площадь Единства
Имперская столица Люсьен
Военный округ Пешт
Синдикат Дракона
1 июля 3058 года
– Тоно, – произнес ординарец, склоняясь к самому уху Теодора Куриты так, чтобы Координатор услышал его тихие слова. Рев толпы сливался с грохотом, который производили проходившие мимо трибун боевые роботы Седьмого полка милиции имперской столицы, ветераны уличных боев против Клана Кошек Новой звезды. – В Эйга-тоси возникли небольшие беспорядки. Прохождение Семнадцатого диверсионно-разведывательного полка придется несколько отложить.
Стоявший с другой стороны Сигеру Йошида, услышав слова ординарца, усмехнулся. В этот торжественный день ему хотелось за штурвалом своего «Циклопа» возглавлять шествие элитного Первого полка «Меч света», командиром которого он по-прежнему оставался. Требования официального протокола заставили его в качестве главного военного министра пассивно стоять на трибунах, чем Йошида был заметно недоволен.
– Непоседливые йохей снова мутят воду, – заметил он. – По-моему, от них больше вреда, чем пользы. Напрасно вы пригласили их.
Дядя Чанди уютно развалился среди шелковых подушек – под предлогом обострения артрита он уклонился от необходимости провести на ногах весь день, как того требовал протокол. Кузен Координатора установил зонтик, защищающий его от лучей весеннего солнца, припекающего даже в этот ранний час, подальше от Теодора, его ординарца и Йошиды. Рядом с толстяком находились две поразительно красивые молодые женщины – как он поклялся, его личные телохранительницы, – готовые по первому слову выполнить любое его желание. На женщинах была изящная, серая с золотым шитьем форма. Почему-то Теодора не покидали сомнения, что красавицы бесконечно далеки от всего, связанного с оружием.
– Дружище Йошида, – лениво промолвил Дядя Чанди, потягивая холодный ромовый пунш, – мои преданные воины из Юго-Западных миров редко сами затевают беспорядки. Зато, на мой взгляд, они их весьма успешно прекращают.
Неодобрительно фыркнув, Йошида вскинул голову выше. К кузену Координатора он относился с еще большим презрением, чем к иностранным наемникам. Единственное исключение военный министр делал для Волчьих Драгун, и то лишь потому, что их боевые роботы сражались бок о бок рядом с машинами его полка, спасая Черную Жемчужину от нашествия Кланов.
Теодор обвел взглядом трибуну, возведенную на западном краю обширной площади Единства. Трибуна вплотную примыкала к высокой восточной стене дворца; по обоим бокам стояли часовыми боевые роботы Отомо. Ее размеры были относительно скромными – здесь находились лишь несколько сот человек из огромного столпотворения, участвующего в празднествах: члены императорского двора, высокопоставленные чиновники, прочие влиятельные люди. Среди последних, к огромному недовольству Теодора, присутствовал и Инагава, могущественный… ах да, простите, промышленник. Хорошо хоть его дружка, сморщенного тощего пресмыкающегося Тоямы, нигде не видно.
Несмотря на то, что команды операторов «Голоса Дракона» толпились всюду, их начальник еще не соизволил появиться. Что казалось странным. Шеф пропаганды жил по своему личному распорядку и никого не слушал; пунктуальность не входила в число его добродетелей. И все же, насколько было известно Теодору, Мигаки редко опаздывал на представление, которое можно заснять на голокамеры, чтобы впоследствии на основе документального материала создать величественный шедевр, затмевающий действительное событие.
Отсутствие шефа «Голоса Дракона» вызывало гораздо меньше вопросов. К плохому здоровью Индрахара добавилось его неприятие политики сближения с Федеративным Содружеством, так что в последнее время «Сама Улыбка» предпочитал не появляться на людях.
