Себя Сашка посчитал в общий строй.
— Половину придется оставить на планете. Базу и девочек защищать, — он позволил себе слегка двусмысленно усмехнуться. Демонстрируя, что разница в погонах ничего не значит. Все, мол, мужики. — Никто не может поручиться, что сюда завтра не нагрянут многократно большие силы монстров и тараканов. Значит, взвод прикрытия будет сдерживать их натиск до полной эвакуации базы. Задача как бы не потруднее, чем наш разведывательный рейд. Славой посчитаемся когда-нибудь позже. Поэтому в десант пойдут двадцать человек. Командиров я сам назначу… Назначил уже, но назову позже, — поправился он. — Добровольцы есть?
— В рейд?
— Наоборот. Только прошу, без всякого этого… Гусарства и кавалергардства. Где опаснее будет, и кто раньше «живот на алтарь» положит, только господу богу известно. Думайте строго логически. Кто как себя ощущает, кто здравомыслие имеет, относительно личных качеств и соответствия их текущей обстановке… Вы же опытные бойцы, господа. Избавьте меня хоть от этой необходимости — пальцем указывать: «ты — пойдешь, ты — останешься». Понимаете, о чем я?
Офицеры понимали, каждому приходилось оказываться в подобной ситуации. Почему лучшим моральным выходом всегда оказывалось: «На первый-второй рассчитайсь! Первая шеренга — шаг вперед!» И никаких душевных терзаний, в случае чего. Тем более, в мировую войну взводные и ротные командиры гибли быстрее, чем среднестатистический солдат. В процентном отношении.
— Вы все понимаете, товарищи. Я вас оставлю на полчаса, сами обсудите и организуйтесь. Помните мои слова двадцатого года: «Вы все друг за друга отвечаете. С выбранным вами человеком вам же и придется в разведку идти, десять верст с пулеметом на плече по песку бежать, и все тому подобное…»[88] Вернусь — доложите решение.
— Почему именно двадцать, Александр Иванович? — спросил ротмистр Барабашов, бывший покойник и отважный преследователь разгромленных монстров. Он был совершенно уверен, что в рейд «за край земли» его возьмут. И не ошибался.
— Интересный вопрос. Даже слишком, по причине бессмысленности. Ответить на него разумно я не в состоянии. Понятно, что, ничего не зная о противнике, составить расчет потребных сил и средств невозможно. Бывало, танкового корпуса не хватало (это он вспомнил о своей встрече с комиссаром Попелем)[89], бывало — роты много. Вот интуитивно и решил: пять человек — головной дозор, еще пять — передовая походная застава. Остальные — резерв главного командования. Для того, чтобы в случае общей неудачи организованно отступить, — хватит. В качестве охраны дипломатической миссии — тоже. А наступления с решительными целями мы предпринимать не собираемся на этом этапе. Доходчиво?
Возражений не поступило.
Шульгин понимал, что его предложение в меру провокационно, какие-то обиды и конфликты среди офицерского братства непременно возникнут. Но они их непременно решат. Пусть — подбрасыванием монеты на «орел и решку».
С близкими друзьями сложнее. Здесь дело не в личном героизме и желании пойти в штыковую атаку впереди цепи. Иначе все, совсем иначе.
Прежде всего решили, что женщинам в этой операции делать нечего. Естественно, с мужской точки зрения. Из всех пятерых только Лариса и Ирина могли бы принести в экспедиции реальную пользу. Но Лариса далеко, а Ирину просто необходимо оставить здесь. Только она в состоянии обеспечить взаимодействие между «Братством» и Дайяной с ее девушками.
Главное, что приведенные доводы приняла Ирина, пусть и не без сопротивления. Ей не хотелось в очередной раз отпускать на весьма рискованное дело Новикова, оставаясь в сравнительной безопасности. Как почти всякая женщина, она считала, что если будет рядом, то сумеет уберечь своего мужчину (и остальных тоже) от излишнего безрассудства. Да и ждать солдат с войны, как известно, намного мучительнее, чем разделять фронтовые тяготы и лишения вместе с ними.
Но этой стороны вопроса она как раз не касалась, упирая на то, что к подобным операциям подготовлена лучше многих. Что это вообще ее профессия, а на Валгалле и так есть кому распорядиться. Однако в конце концов Андрей нашел нужные слова.
Левашов и Воронцов сами понимали невозможность своего участия в походе, хотя Олег явно выглядел расстроенным.
— Ничего, ребята, — утешал друзей Сашка, — успеете. Я так думаю, что это у нас будет очень короткая рекогносцировка. Взглянем одним глазком, что там и как, да и обратно. Возможности «техники» проверим. Хорошо, если бы удалось через СПВ обеспечить наше постоянное сопровождение. Тогда риска вообще никакого. И ты, Ира, вместе с Дайяной по своим схемам за нами присмотрите. Это уже двухсотпроцентная гарантия…
Некоторые сомнения у Андрея с Шульгиным вызывала кандидатура Ростокина. О деловых качествах речи не было, только ведь случись что с ним, да со Скуратовым вдобавок, практически прервется только налаживающееся взаимодействие с «крепостью последней надежды», как Новиков, вспомнив Толкиена, назвал «реальность — пятьдесят шесть». Но Игоря это не убедило.
Разговор происходил в чисто мужской компании, и деликатничать не было нужды.
— Если не вернемся, нам с вами горевать по этому поводу не придется. Олег с Дмитрием при содействии Аллы как-нибудь с Суздалевым договорятся. Зато в любом другом случае трое — лучше, чем двое. Я в таких местах бывал, что и вам не снилось. Не побоялись меня почти без подготовки на полтора века в прошлое забросить, и сразу — в бой? Не подвел, кажется. Так теперь о чем рассусоливать? Или у вас какие-то особые соображения имеются?
И Новиков и Шульгин сразу поняли, о чем он думает.
Не подозревают ли друзья, что после Селигера (то есть воздействия Ловушки) его подсознание несет в себе скрытую программу, могущую сработать в самый неподходящий момент роковым для всех образом? Пришлось ведь Шульгину в монастыре его отключать и вывозить оттуда в бессознательном состоянии.
— Нет, Игорь, особых соображений у нас нет. Сказали, что думали, за кадром ничего не оставили. Решил идти — пойдем. Лишний ствол, само собой, лишним не будет. Да и за Скуратовым лично присмотришь, как телохранитель…
Кандидатуры Скуратова, Удолина и Антона обсуждать было незачем. Без них сама экспедиция не имела смысла.
Кроме Ненадо, Оноли, Барабашова и еще семнадцати офицеров в боевую группу включили андроидов «Артема» и «Аскольда», лично и весьма близко, через рамку прицела, знакомых с монстрами.
Кажется, предусмотрели все, что в человеческих силах. Если на выходе из внепространства-времени их сразу не накроют плазменным ударом, или чем-нибудь похуже, дальше они себя в обиду не дадут.
