И началось.
Зилу больше не надо было закрывать глаза, и без тьмы он научился уже видеть сеть из нитей-связей, протянутых ко всему живому, что есть на Поле Отцов – к плетенной из травы одежде и к корням копий, к шипометам и к воющим от страха волчаркам, к полукровкам и к зогу, что оплакивал гибель хозяина-следопыта. Но главное – нить тянулась и к Рогачу. Вот как раз этой нити Зил и коснулся, вцепился даже. Она была очень тонкая, эта нить. Она могла в любой момент порваться, если резко потянуть за нее. Надо аккуратно, потихоньку, но изо всех сил, не жалея ни себя, ни Траста с Лариссой.
В голове точно разорвался снаряд. Боль обожгла позвоночник.
Леший впал в привычное уже полуобморочное состояние. Нить невозможно было удержать, но Зил держал, тянул, чтобы для начала хотя бы сдвинуть Рогача с места, подчинить своей воле хотя бы одну его лапу. И хоть тянул-держал леший не пальцами, не мышцами, но его старания сказывались все-таки на теле: из носа потекла кровь, заболели все суставы, дрожь в коленях никак не удавалось унять. Трасту и Лариссе – он знал – было не легче. Особенно – Лариссе.
– Я не могу больше, не могу!.. Прости, Зил, но я…
– Держись! Держись!
– Не могу.
– У тебя получится, детка!
Не сработало.
– Не могу. Не могу!
Все было напрасно.
Рогач продолжал убивать.
Хрустнули резцы. Об их обломки порезало и так расквашенные ударом губы. Хорошо, что для того, чтобы говорить, говорцу совсем не нужен рот, иначе он бы шепелявил. Лежа на спине, альбинос Даль расхохотался. И те, кто бил его ногами, от удивления замерли.
– Чего остановились?! Добейте бледную поганку!
Скрестив руки на груди, князь Мор лично решил поприсутствовать на казни. И это посреди самого страшного побоища со времен Третьей мировой! Лицо Мора исказилось в жутком подобии улыбки, пальцы нервно стучали по рукоятке кнута за поясом. Его мало заботило, что каждый миг гибли дружинники и ратники, что легионеры-менталы умирали десятками за раз, что от войск, собранных Кием и Тарной, не осталось уже и трети… Ведь тут, у княжеского алькова, было тихо, сюда ни разу не долетел яд из лап жуткой твари, спустившейся с небес. Почему так?
Ботинки бывших соратников по триосу врезались в ребра Даля, и опять, и вновь, и вновь!.. Он застонал. Забьют ведь до смерти!..
– Отставить! – большая полосатая кошка, лицо у которой было вполне человеческим, легко, будто играючи, сшибла с ног палачей говорца. Не убила, хотя запросто могла это сделать, а всего лишь заставила проверить ягодицами крепость бетона.
Завизжали фаворитки князя. Ратники личной охраны, выставив перед собой алебарды, готовы были наброситься на полосатого полукровку, но Мор жестом велел им не спешить.
Огладив пучки вибриссов над глазами, тайгер подмигнул Далю:
– Вот и свиделись, Даль.
– Генерал?.. – говорить было больно, во рту было солоно от крови. Даль выплюнул алые сгустки вместе с обломками зубов. – Генерал Барес?
Тайгер кивнул.
И обернулся к Мору:
– Князь Мор? Командующий объединенной армией чистокровных, я полагаю?
Губы Мора чуть раздвинулись, блеснули ровные зубы, по которым никто никогда не бил ногами, но ни слова не сорвалось с его губ.
Тайгер зябко повел плечами и плотней закутался в толстое одеяло.
– Я – генерал Барес. Моя армия по другую сторону Поля Отцов. Я пришел один.
Приподнявшись на локтях, – даже это простое движение вызвало боль в сломанных ребрах – Даль ошарашенно смотрел на того, кому столько лет передавал сведения о том, что творилось в Мосе и в княжеском замке, на кого шпионил. Смотрел – и не мог понять, зачем генерал Барес, надежда и опора Минаполиса, без охраны, без сотен тренированных воинов, пришел сюда, к алькову с фаворитками и говорит прямо сейчас о том, что чистякам и полукровкам нужно оставить все свои распри, что у них один общий враг, поэтому надо действовать сообща, иначе все погибнут, все-все, без разбора, потому что врагу все равно, кто тут истинный человек, а кто – чуть-чуть похож.
Почему Барес до сих пор не накинулся на Мора, не свернул ему шею?! Ведь он же может, ведь даже ратникам его не остановить! Нельзя вести переговоры с тем, кто считает себя выше по праву рождения, кто пришел уничтожить тебя, кто давно ненавидит таких, как ты! Искренне, самозабвенно ненавидит! Даже солнцеочками не скрыть эту ненависть в черных, как копоть, глазах Мора! Никаких переговоров с врагом! Враг должен быть уничтожен! Даля чуть не вывернуло, когда он представил доблестных воинов Минаполиса плечом к плечу с чистокровными!..
Но генерал Барес решил иначе:
– Так значит, по рукам, Мор. Перемирие. И вместе атакуем эту погань, – когтистая лапа, поросшая седым мехом, махнула в направлении огромного жучары, прилетевшего с неба вместе с той штуковиной, которая упала, убив множество народу.
– Да, – выдавил из себя Мор. – По рукам.
Генерал Барес, умудренный сединами герой-тайгер, всего на миг отвел свои кошачьи глаза от владыки Моса – он протянул Далю лапу, хотел помочь ему подняться. Этого оказалось достаточно. Десятки мускулистых рук одновременно метнули столько же алебард. Какой-то наконечник угодил в одеяло, в которое был закутан генерал, и сломался, не сумев пробить его. Что-то отбил хвостом и лапами сам Барес, но все же пяток алебард проткнули ему грудь и живот, одна рассекла мышцы на нижней лапе.
– Закончи начатое мной, – прорычал генерал, глядя в глаза Далю.
Из его пасти хлынула кровь, он упал.
Смотреть на то, как умирает герой, было невыносимо, Даль отвернулся.
– А ведь ты, поганка бледная, предатель, – Мор подошел к краю алькова, из-за его спины фаворитки принялись выкрикивать оскорбления Далю, хотя еще недавно почти все они, побывав в его постели, были куда ласковее в выражениях. – Что тебе пообещали? Сказали, что после победы над людьми ты будешь наместником полукровок в Мосе? Будешь управлять теми чистокровными, которых оставят в живых, чтобы они работали на ублюдков из Минаполиса?
Рассказать князю, что все эти годы раб-говорец мечтал о полном уничтожении чистяков? И только ради этого – не за деньги, не за обещанные почести и чины – служил полукровкам? Так ведь не поверит.
Но ответить что-то надо было.
И Даль, забыв о боли в ребрах, о разбитых губах и сломанных резцах, заговорил:
– Да, я – шпион полукровок. Один из тех многих, кто постоянно сообщает в Минаполис обо всем, что творится в Мосе. Нас много таких. Очень много. И это я помог Лариссе бежать. Назло тебе, Мор.
