Словно не поверив собственным глазам, шаман сделал шаг по направлению к сидящему на носилках Сергею. Карлику даже не пришлось нагибаться, он лишь протянул руку, оказавшуюся на одном уровне с его плечом, и осторожно прикоснулся к клейму на груди Сергея.
— Откуда у тебя этот знак, иновремянник? — спросил шаман, не разжимая губ. Голос прозвучал отчетливо и сухо, лишенный всякой интонации и обертонов.
Сергей попытался ответить, но губы плохо слушались его, вместо слов раздалось лишь нечленораздельное мычание.
— Не пытайся говорить! Думай! — приказал шаман, и тогда Сергей спросил, стараясь мысленно как можно отчетливее выговаривать слова:
— Вы знаете об огненной птице?
— Я знаю об огненной птице. А что ты о ней знаешь?
— Я знаю о ней немного. Она вывелась из каменного яйца, которое я носил на груди. Расставаясь со мной, она оставила этот знак.
Рассказ Сергея почему-то усилил сомнение шамана. Он положил свою ладонь на знак Феникса, долго ощупывал его и наконец спросил:
— Зачем ты придумал всю эту ложь, иновремянник?
— Я ничего не придумывал!
— Это ненастоящий знак!
— Я что, продаю вам его? Чего вы от меня хотите?
— Правды. У нас есть способ узнать настоящую правду. — Повернувшись к своим спутникам, шаман отдал резко прозвучавшую команду: — Несите его к скале истины!
Носилки с Сергеем подхватили четверо самых рослых аборигенов, но было видно, что даже этим четверым огромное, по их меркам, тело Сергея показалось неподъемным.
Заметив, что они еле плетутся и вот-вот уронят носилки, шаман пробормотал какое-то ругательство, а затем отбил на барабане короткую, ритмичную трель, совершенно непривычную для человеческого уха.
Носилки дрогнули в руках аборигенов и словно потеряли весь свой вес. Носильщики сразу же припустились бегом по тропе, идущей круто в гору.
Поляна с шалашами осталась далеко внизу. Туда, где находилась пещера, его подняли люди Завидова, но теперь носилки понесли еще выше, и перед Сергеем открылось широкое пространство.
Воздух был прозрачен, а ночные тени еще не успели полностью закрыть горизонт. Сергей видел опушку леса, квадратики коттеджей военного городка, похожие отсюда на игрушечные детские кубики. Среди бескрайнего, украшенного желтоватыми разводами леса они смотрелись чем-то инородным, почти оскорбительным для пейзажа этой планеты, чью тихую ненавязчивую красоту невозможно было заметить с первого взгляда.
А перед самым закатом, когда последние лучи солнца на минуту осветили вершины деревьев, расположенных с противоположной стороны долины, широким клином рассекавшей лес, ему показалось, что он увидел в глубине леса домики другого человеческого поселения.
Возможно, там жили те, кому солдаты Митрохина собирались нанести визит в ближайшее время, он так и не сможет предупредить их о грозящей опасности. Завершив круг, мысли вновь вернулись к его собственной судьбе. Нормальная подвижность мышц вернулась к нему вместе с болью, и он старался не показать этого своим носильщикам и охранникам, выжидая подходящий момент для того, чтобы попытаться вернуть себе свободу.
Шаман, облаченный в куртку Сергея, шествовал впереди процессии. Выглядел он нелепо. Куртка волочилась по земле, а рукава, закинутые за спину, хлопали от ветра, словно два крыла. Сергей снова вспомнил о гранатах и с сожалением подумал, что времени вернуть куртку у него не будет даже при самом благоприятном раскладе.
Тропа резко свернула, огибая перегородивший дорогу утес, и за поворотом открылся вид на плоскую вершину горы.
То, что Сергей там увидел, потрясло его до глубины души.
На вершине, господствуя над всем окружающим пейзажем, величественно возвышалось скульптурное изображение огненной птицы.
Прежде всего поражали ее размеры. Птица была высечена из цельного куска белого мрамора размером с двухэтажный дом. Творения Церетели рядом с этой скульптурой выглядели бы жалкими поделками, впрочем, они всегда такими и были. Развернутые крылья птицы, украшенные золотой фольгой, полыхали в лучах заходящего солнца первозданным пламенем. Но самым странным и необъяснимым казалось совершенство и тщательность, с каким была выполнена эта гигантская скульптура, производившая неизгладимое впечатление на человека, увидевшего ее впервые.
Подобный шедевр не могли создать жалкие дикари, строившие древесные шалаши и развлекавшиеся танцами под барабанный бой… Или все же могли? «Не такие уж простые у них барабаны…» — подумал Сергей, вспомнив неожиданно исчезнувший вес носилок.
Тропа сузилась, и теперь вся группа вынуждена была идти в затылок друг другу. Левая половина носилок висела над пропастью, появление скульптуры подействовало на Сергея так сильно, что он упустил благоприятный момент, и теперь предпринять что-либо стало уже невозможно. Он боялся даже шевельнуться, чтобы не потерять равновесия.
Впереди и сзади носилок плотной цепочкой шествовали аборигены, вооруженные короткими копьями. Оставалось только ждать, когда они достигнут конечной точки маршрута.
Через полчаса весь отряд очутился на широкой площадке вершины, прямо под раскрытым клювом скульптуры. Оказалось, что между огромными каменными лапами птицы находилась дверь, ведущая куда-то в глубь скалы.
Шаман извлек из своего барабана короткий утробный рокот, и дверь немедленно распахнулась.
Из украшенных золотой резьбой дверей показалась величественная процессия.
Первой шла женщина в оранжевых одеждах, с золотым обручем на голове и легкой вуалью, скрывавшей ее лицо. Шлейф ее оранжевого плаща струился на ветру, как пламя. За предводительницей, по двое в ряд, шествовали вооруженные стражи. Мужчины, в отличие от дикарей, оказались на голову выше Сергея. Когда процессия остановилась в нескольких метрах от висевших в воздухе носилок, у Сергея уже не осталось сомнений в том, что перед ним нормальные представители человеческой расы.
Возможно, их отделяли от него тысячелетия во времени, но это, безусловно, были люди. Трофимов не знал, из прошлого или из далекого будущего явились они на эту дикую планету, но это сейчас казалось несущественным, — главное, перед ним были нормальные люди, и у него появилось гораздо больше шансов найти с ними общий язык, чем с колдунами-карликами.
Шаман что-то резко произнес на гортанном и незнакомом наречии, — и хотя губы шамана не двигались, а слова по-прежнему звучали у Сергея в голове, он не понял из этой фразы ни одного слова.
Женщина ответила обычной звуковой речью на том же непонятном языке. Ее слова были мелодичны, а тон казался легким и непринужденным, словно визит дикарей с пленником на передвигавшихся по воздуху носилках был для нее обычным делом.
