Практикант - Таиска Кирова

Марк встретил меня за три квартала от дома малютки Энни. Мы никогда раньше не встречались, но я без труда узнал его по той простой причине, что кроме нас двоих на этой улице никого больше не было.

Стояло раннее утро, тихое, благословенное прохладой, что так драгоценна в преддверии наступающего дня. Небо на востоке уже наметило красками причал, откуда немилосердное солнце отправится в своё ежедневное паломничество, а припозднившиеся немногие звёзды устало подмигивали и незаметно исчезали: одна за другой. Городок затаился в предвкушении обычной дневной суеты, готовясь принять в объятья потоки машин и людей. Последний месяц лета в этом году выдался жаркий и сухой, клумбы и газоны, скорее серые от пыли, с поблекшими цветами не могли добавить красок бетонным стенам одинаковых безликих домов.

Я с любопытством осмотрелся по сторонам, незнакомый пейзаж вплетал нотку грусти в мое настроение. Марк, внимательный и серьезный, протянул ладонь для рукопожатия. Я пожал его руку, ограничившись кивком головы, из опасения, что дрожащий тембр в голосе выдаст мое неподдельное волнение. Он усмехнулся и сухо произнес:

– Идем, – затем повернулся и решительно зашагал по тротуару.

Секунду помедлив, я бросился его догонять. Утро начиналось, уже заметно посветлело небо, обретая глубину и прозрачность, где-то в кустах, обрамляющих узкие дворики, затенькала пичужка. Словно повинуясь ее команде, солнце высунуло золотую макушку из-за горизонта, сразу обновив цвета окружающего мира. Мы шагали бок о бок в полном молчании, пока он, скосив глаза, не спросил:

– Первый раз?

– Да, – в горле сухо запершило, и я закашлялся, прикрывая рот ладонью.

– Ничего, первый всегда самый трудный.

Марк свернул во двор и остановился перед приземистой пятиэтажкой. Я, едва сдерживая нетерпение, разглядывал темные окна. Где-то здесь меня ждала малютка Энни, я чувствовал ее теплое ровное дыхание.

– Как мы войдем? – осмелился я спросить у Марка.

– Вон там, окно приоткрыто, видишь? – он указал на ряд окон второго этажа. – Нам туда, давай за мной.

Он мягко подпрыгнул, бесшумно расправил крылья и полетел в указанном направлении. Я заторопился и чуть не врезался в стекло, но в последний момент резко увернулся и неловко плюхнулся на подоконник, где меня уже поджидал Марк. Откинув занавески, мы спустились в комнату. Мебели почти не было, старый комод, сверху заваленный тряпьем, да детская кроватка в углу. Выгоревшие обои из последних сил держались за стены, а штукатурка на потолке изящно змеилась трещинами и разводами. Я подошел к кроватке и, наконец, увидел ее. Она спала, раскинув ручки на подушке, сладко сопя, маленькая и невообразимо прекрасная – моя Энни. Марк остановился рядом.

– Она – прелесть! – едва сдерживая слезы восхищения, я посмотрел на него.

– Ничего не могу возразить, – Марк широко улыбался, видя мой щенячий восторг. Внезапно, он насторожился. Улыбка сползла с его губ.

– Быстро, за мной, – Марк встал на четвереньки и юркнул под кроватку.

Без вопросов я последовал за ним. Лишь только мы замерли, прижавшись, друг к другу, дверь отворилась и в комнату вошла женщина. Она, слегка пошатываясь, подошла к спящему ребенку, ее ноги остановились в метре от моего лица. Я затаил дыхание и весь напрягся. Неожиданно, в самом темном углу, где чернильная темнота казалась настолько плотной, что ее можно было зачерпнуть ладонью, раздался легкий скрежет. Словно некто невидимый осторожно провел острым когтем по стене. Я обернулся на звук и …оторопел: оттуда на меня смотрели два глаза, налитых рубиновым цветом. Я в страхе плотнее прижался к Марку, одновременно толкая его в бок. Он повернулся ко мне и тоже увидел это, но не испугался, а наоборот, гневно цыкнул на таинственного визитера:

–А ну, брысь, отсюда!

Глаза обиженно мигнули и исчезли, но было непонятно: то ли существо действительно пропало, то ли просто их закрыло. На всякий случай, я осмотрел подозрительное место, прежде чем повернуть голову в другую сторону. К тому моменту женщина уже ушла, и мы смогли вылезти из-под кровати. Мне очень хотелось задать Марку кучу вопросов, я с трудом сдерживал себя, пока он отряхивался от пыли. Наконец, он первым начал разговор:

– Знаю, знаю, нам совсем не обязательно прятаться – все равно в таком возрасте они нас уже не видят. Просто я не люблю ее, – он отвернулся, сердито поджав губы.

– Не любишь? Но она, же твоя…

– Да! – резко оборвал он. – Ну и что.… Оставим этот разговор. Если у тебя больше нет вопросов, то располагайся, а я пошел, проверю – как там она.

– Нет! Постой! – я догнал его у самой двери. – А то существо, под кроватью?

– А, Махлап. Он из Темных, заходит иногда. Ты не бойся его, Махлап безвредный совсем. Иногда скрежещет зубами, но чаще просто сопит. Если что, гони его взашей. Заклинание, надеюсь, знаешь?

– Да, мы уже проходили Темных в академии.

– Ну, вот и хорошо, вот и славно, – Марк хлопнул меня по плечу и вышел.

Я взлетел к потолку и тщательно осмотрел место, которое станет мне домом на ближайшие две недели. А потом проснулась Энни…

Все последующие дни я ни на миг не отходил от моей крошки. С того самого момента, как она впервые посмотрела на меня и улыбнулась, я, не замечая бега времени, с упоением опекал ребенка. Женщина заходила в комнату только когда малютка начинала плакать. Слегка пошатываясь, окутанная винными парами, она склонялась над кроваткой и брала на руки дитя. Мрачный Марк, плетущийся рядом, поддерживал ее и непрестанно ворчал. Я неизменно испытывал трепет и волнение, а сознание того, что с Энни может что-то случиться, приводило меня и вовсе в дикий ужас.

Вечерами наступало затишье, Марк и я сидели на подоконнике открытого окна, свесив ноги на улицу, и наблюдали, как в небе загораются звезды, вспоминали родной дом, куда непременно вернемся рано или поздно. Раза три к нам присоединялись Пол и Ли, живущие по соседству и невероятно похожие друг на друга. Их близнецы, которым было десять лет на двоих, отчаянные сорванцы и непоседы, рассуждали так: если день проходил без приключений, значит, жизнь не удалась. Неудивительно, что Ли все время испытывал приступы легкой паники, а Пол иногда заикался.

Меня можно было назвать счастливым, если бы одно обстоятельство не омрачало жизнь – день ото дня Марк становился все более хмурым и недовольным. Я пытался поговорить с Марком о том двойном бремени, что ляжет на его плечи, когда я покину малышку. Но он грубо