пробормотал князь.
Генрих отстранился от него и недовольно надул пухлые губы.
— Не любишь ты нежностей.
— Не люблю, — согласился князь. — Обнимай лучше Данияра, он будет не против.
— А где он, кстати? — Генрих принялся крутить светлой головой, думая, наверное, что Данияр где-то прячется.
— Выполняет одно мое поручение в соседней губернии, — пояснил князь. — Прибудет через неделю.
Генрих кивнул и, вспомнив про Лиззи, указал на нее пальцем и поинтересовался, будто ее тут не было:
— А это кто? Дополнение к игрушке?
Игрушкой, как я предположила, он назвал меня. И только я хотела возмутиться, как князь меня опередил.
— Во-первых, Софья не игрушка, — настоятельно произнес он, заложив руки за спину. — Во-вторых, Лиззи — ее гувернантка. Попрошу тебя обращаться с ней вежливо и не донимать своими капризами и глупыми вопросами.
Генрих открыл было рот, чтобы вставить свое слово, но князь взглянул на него так испепеляюще, что юноша притих и даже чуть втянул голову в плечи.
— И в-третьих, — продолжил князь, не сводя с Генриха пристального взгляда, — для англичашки ты чертовски невоспитанный. Думаю, надо заняться твоим воспитанием.
— С чего это вдруг? — фыркнул Генрих, которого, кажется, уже перестал пугать свирепый взгляд князя. — Мое воспитание всегда устраивало тебя, но теперь, спустя почти триста лет, ты решил вдруг им заняться.
Я бросила испуганный взгляд сначала на Генриха, который сказал то, что не следовало говорить при Лиззи, а затем на князя.
— Он у нас любит преувеличивать, — спокойно пояснил князь озадаченной Лиззи. — Очень сильно преувеличивать.
Положив на плечо Генриха ладонь, он сдавил его так, что у молодого человека округлились глаза.
— Лиззи, дорогая, если тебя не затруднит, приготовь нам чай, пожалуйста, — очень добродушно, даже ласково, произнес князь. — Мы будем в гостиной.
— Да, конечно, — кивнула Лиззи и поспешила на кухню.
Как только она скрылась из виду, Генрих шепнул:
— Она что, не знает, кто мы?
— Не знает, — прошипел князь, все еще не отпуская плеча Генриха.
— Зачем тогда вы ее здесь держите?
— Потому что Софья захотела гувернантку человека, а людских женщин, которые знают о нас, почти нет. Разве что жена и дочери губернатора, но их не взять в гувернантки, увы.
Генрих задумчиво покивал, а затем, взглянув на меня, тихо заметил:
— Ну и проблем ты создала князю.
Я виновато закусила губу. До этого момента я и не думала, чем может обернуться мое желание иметь при себе гувернантку-человека.
— У нас не было проблем до тех пор, пока не появился ты. — Князь толкнул Генриха ко входу в гостиную. В его тоне уже не было злости. Кажется, он успокоился. — Софья, дорогая, займись списком гостей на званный вечер в честь твоего совершеннолетия. Нам с Генрихом надо поговорить — все же больше десяти лет не виделись.
Сильно ли досталось Генриху, сказать не могу, потому что сразу же отправилась к себе. Около часа я занималась списком гостей и, составив его, спустилась на кухню, чтобы выпить молока на ночь.
Из гостиной доносились приглушенные голоса и тихий смех. Проходя мимо, я осторожно заглянула в приоткрытую дверь и замерла, не в силах пошевелиться.
Князь улыбался.
Не ухмылялся, не скалился, а именно улыбался. Искренне, открыто и… красиво. Так, что у меня ёкнуло сердце.
Когда же он тихо рассмеялся, демонстрируя морщинки в уголках глаз, я вдруг почувствовала, что злюсь. На князя, за то, что он никогда мне так не улыбался, и на Генриха, который смог его развеселить.
Залпом допив молоко, я оставила стакан на трюмо в прихожей и вернулась в спальню. Сон долго не шел ко мне. Перед глазами стояла улыбка князя, которая на миг превратила его из бесчувственного вампира в простого человека.
Через пару дней, отправляясь в городскую управу, я взяла с собой два пригласительных: один для губернатора и его семьи по настоянию князя, а второй — для Дмитрия.
— Добрый день, Софья Андреевна. — Алексей Терехов широко улыбнулся при виде меня. Одной рукой он держал целую кипу документов, а второй то и дело поправлял спадающие на нос очки.
— Доброе утро, Алексей Петрович, — улыбнулась я ему в ответ. Рука чесалась на зло князю отдать приглашение этому юноше.
— Вы к губернатору на доклад?
— Да, а вы… — Я замолкла, сочувственно глядя на кипу документах в руках молодого человека.
— Да-да, погряз в бумажках, — вздохнул Алексей.
Мое сердце сжалось. Недолго думая, я вынула из сумочки одно из приглашений и протянула его Алексею.
— Тогда, может, вы развеетесь на званном вечере в честь моего совершеннолетия? Буду рада видеть вас.
Глаза Алексея радостно заблестели. Он протянул руку за пригласительным.
— Спа… — не успел договорить он. Кипа бумаг, что держалась на одной руке молодого человека, качнулась и повалилась на пол, разлетевшись по разным сторонам. Алексей охнул и, сунув пригласительный в карман сюртука, кинулся подбирать бумаги.
— Простите, это все по моей вине. — Я тоже принялась подбирать документы.
— Нет-нет, это из-за моей неловкости! — замотал головой Алексей. Очки на нем и вовсе не держались, когда молодой человек наклонял голову.
— Вы их лучше снимите, — я указала на его очки. — От греха подальше.
— О, да, конечно. — Алексей поспешно снял очки и сунул их в карман. — Большое спасибо за приглашение. Я непременно буду.
— С нетерпением буду ждать вас.
Позже, собрав все бумаги и проводив Алексея до архива, я встретила Дмитрия, который одарил меня невероятно добродушной улыбкой. Второй пригласительный я отдала ему без колебаний. Губернатор подождет до завтра, а князь об этом не узнает. Разве что на самом вечере, когда придет Терехов.
Пожалуй, это было одно из первых крупных непослушаний князю, и от этого мое сердце отчаянно билось. Причиной же этого непослушания была обида на то, что за все десять лет он ни разу не улыбнулся мне так, как улыбался Генриху.
В день моего рождения мама не смогла сдержать слез. Я смотрела на ее состарившееся загорелое лицо с россыпью морщин, на сухие мозолистые руки, на согнутую от ежедневного тяжелого труда спину, и думала, что меня бы тоже постигла такая же участь, если бы не князь.
— Какой же ты красивой выросла, — бормотала мать, разглядывая меня сквозь слезы. — Не чета какому-то конюху. Как хорошо, что бог отвел тебя от этой судьбы. Ишь, какая стала! Настоящая барышня. Тебе теперь и жениха надо под стать. — Она шмыгнула носом, быстро вытерла слезы и покосилась в конец гостиной, где князь о чем-то разговаривал с Данияром. — Глеб Владимирович на тебя случайно глаз не положил?
— Мама! — возмущенно произнесла
