поверила следящим и едва не поплатилась за свою беспечность. Это позволило ей раз и навсегда запомнить: лучшая защита от зла – замечать его прежде, чем пострадаешь.
Ежась от утренней прохлады, Офелия закуталась в одеяло и вдруг обнаружила, что сестры нет рядом. Сон тут же развеялся, и она побежала искать Флори. Обнаружить ее оказалось проще простого: с кухни доносились запахи свежезаваренного чая и сливочного масла. Старшая сестра пекла тонкие кружевные блинчики, щедро сдабривая их сахаром. Офелия спросила, откуда Флори взяла продукты. Нашла в кладовой – там, где и положено хранить продовольствие. Офелия указала на неприметную дверцу в углу и строго сказала:
– А тебе разрешили туда входить?
– Я и не спрашивала. – Флори пожала плечами, а потом с ухмылкой добавила: – А кто-то против?
Стало быть, правила дома Дарт просто выдумал. Иначе почему Флори бродит, где хочет, а ей нельзя и шагу ступить без разрешения? Офелия насупилась. Старшая сестра тут же придумала ей задание и поручила расставить посуду к завтраку.
Когда Бо с громким лаем выскочил из-под стола, Офелия от испуга чуть не выронила тарелку. Пес стрелой пролетел мимо и закрутился вокруг хозяина. Сегодня Дарт снова был каким-то другим, разлинованным и клетчатым одновременно: из-под полосатого халата виднелись пестрые пижамные штаны. Образ завершали карандаш за ухом и мятые листы бумаги, торчащие из кармана. В таком виде Дарт изобразил что-то вроде приветственного поклона, рассеянно потрепал Бо за ухо, а потом побрел к окну, огибая стол и протискиваясь между стеной и стулом. Он был искусным притворщиком, и если Флори это настораживало, то у Офелии вызывало восторженный интерес.
Дарт забрался на подоконник, чтобы разглядывать зеленую изгородь. Всем своим видом он показывал безразличие к тому, что творится на кухне, и от завтрака отказался. Флори фыркнула, очевидно, приняв отказ за личное оскорбление.
– В этом доме всегда снятся кошмары? – спросила она придирчиво.
– Не знаю. Мне вообще ничего не снится, – ответил Дарт и возвратился к созерцанию вида за окном.
– Мне всю ночь мерещились какие-то звуки… – продолжала Флори обеспокоенно. Офелия ничуть не удивилась. Просто безлюдь испытывал новую гостью, и даже хорошо, что она не попала в ловушку живых платьев из шкафа.
– Это из-за грозы. – Дарт даже не повернулся к ним и будто бы говорил с окном. Прислонившись головой к стеклу, он забормотал: – Ночью небеса плакали и метали грозные взгляды на город, а тот безропотно пережидал непогоду. И только они вдвоем – небо и город – знали причину этой грозы…
Распевный голос Дарта смолк. Послезвучие слов повисло в воздухе и медленно угасло, поглощенное стенами. От его дыхания на стекле проступило и тут же стало таять запотевшее пятно.
– Это надо записать… – Дарт зашуршал бумагой в кармане, а затем слово в слово повторил прозаический этюд, пока водил карандашом по измятым листам.
Тем временем Флори задумчиво оглядывала помещение, словно искала подходящий повод, чтобы снова заговорить. Ее внимание привлекла дверь в углу – та самая, что осталась загадкой для Офелии. Наверняка сестра пыталась заглянуть и в эту комнату, пока хозяйничала на кухне.
– А что за той дверью?
– Проверь. – Дарт с небрежностью махнул рукой, роняя с колен листы.
– Она заперта.
– Почему?
– Тебе, наверно, лучше знать. – Флори пожала плечами. Она не любила глупые загадки, оскорблявшие ее острый, пытливый ум.
– Я уже и забыл, когда заходил туда.
– Судя по планировке, это столовая, – предположила Офелия, изучившая столько папиных чертежей, что могла бы ориентироваться в любом здании.
– Да. Точно. Все время забываю о ней. Когда живешь один, столовая ни к чему. – Дарт вздохнул, словно истина внезапно открылась и опечалила его, а затем устремил трагический взгляд куда-то сквозь стену. – Большие пространства не прощают одиночества. – Его взгляд переметнулся к ним. – Как вам? Надо бы записать, да?
Не дождавшись ответа, Дарт спрыгнул с подоконника, чтобы поднять оброненные листы, и устроился прямо на полу, записывая очередную мысль. В творческом порыве он и не заметил, как сестры выскользнули из кухни, чтобы не мешать.
– Я же говорила, что он каждый день разный! – воскликнула Офелия, запрыгивая на кровать.
– Он псих! – заявила Флори. – Мы уходим. Сейчас же.
Не дожидаясь возражений, сестра принялась собирать вещи. Их было немного, поэтому управилась она быстро. Офелия молча наблюдала. В голове крутилось столько слов, а вырвались почему-то самые неподходящие.
– Ты злая!
Флори щелкнула замками чемодана и замерла. Ее глаза потускнели и наполнились какой-то непостижимой печалью. Офелия тотчас пожалела о сказанном. Ей не хотелось обижать сестру, а только возразить, чтобы остаться. Возможно, Флори была слишком мнительной, опасливой, недоверчивой, но никак не злой.
– Прости, – прошептала Офелия, с трудом выдохнув слово. – Я… так не думаю. Просто не знаю, как тебя переспорить.
Флори присела на кровать – так близко, чтобы они соприкасались локтями.
– Не всегда нужно спорить, Фе, – ласково проговорила она, как будто позабыла о своей обиде. – Мы должны доверять друг другу, понимаешь?
Офелия кивнула и тут же снова стала препираться:
– Почему же сейчас ты не веришь мне? Дарт – не плохой человек. Он не сделал ничего дурного и всегда был добр к нам.
– Ты еще мала, Фе! – Старшая сестра снисходительно вздохнула, как будто разговаривала со своей семилетней ученицей.
Офелии не понравилось, что опять все свелось к возрасту. В споре это было чем-то вроде шулерства, спрятанной в рукаве карты, которая обманом появлялась на столе в момент, когда нужно спасать проигрышную партию. Флори часто мухлевала, а потому всегда побеждала. Вот и сейчас, уверенная в своей правоте, продолжала нагнетать:
– Ты не представляешь, что могут совершать люди, завоевав твое доверие.
– Я и не хочу представлять! – фыркнула Офелия. – Если в каждом человеке видеть врага, как тогда искать друзей?
– Я твой друг. Мне ты можешь доверять.
Пререкания могли продолжаться вечно, если бы не звон дверных колокольчиков. Флори тут же оставила нравоучения и убежала проверить, кто пришел. Сгорая от любопытства, Офелия последовала за ней. Когда они выскочили на лестницу, Дарт уже встретил гостя. Сестры не видели его, только слышали бархатный голос из-за двери. Услышав шаги, Дарт обернулся и проворчал:
– Домограф уже ждет. Долго будете возиться? Идемте!
Дарт вышел на улицу, не придав значения тому, что до сих пор одет в домашнее.
В спешке Флори зацепилась носком туфли за порожек и упала бы, не подхвати ее домограф. Он среагировал молниеносно, будто ежедневно тренировался ловить неуклюжих девушек. Флори густо покраснела, так что веснушки стали почти незаметны, и, пробормотав извинения,
