бросилась к двери, потянулась к ручке… Дверь открылась секундой раньше, и из коридора, потеснив Любу, вошла медсестра. Ее глаза ярко блестели.
– Любовь, нам очень жаль, – сразу же затараторила женщина, – мы приносим извинения…
«ЧТО!? Какие извинения? ПЕТЯ УМЕР!?» – пронеслось в Любиной голове, ее тело обмякло и рухнуло на пол. Люба второй раз в жизни потеряла сознание.
Чуть раньше, где–то на орбите Земли.
– … вы представляете, до чего доведена ситуация? Вы понимаете, сколько потребуется времени и ресурсов, чтобы устранить последствия вашей ошибки теперь? Нет! Вы не понимаете! Вы недостойны! Вас нельзя допускать до планеты Земля! Вы погубите нас! Вы предаете наши интересы! Вы повинны во всем случившемся! И вы будете наказаны! ПОНЯТНО!?
– Да.
– Заберите его!
Виновного увели.
– Вы, – голос обратился к другим присутствующим, – подчищайте все, но сильно не вмешивайтесь, люди этого не любят. Разберетесь на месте. Вы у меня взяты на особый контроль!
Группа вышла из каюты и пошла по длинному коридору.
– Я предлагаю, – говорил один, созерцая поле с обломками, – изменить всем людям память, раз мы не можем убрать обломки корабля, придется изменить историю так, что те люди летели не на этом корабле.
– Тоже слишком затратно, – заговорил другой голос. – Еще мысли?
– Я скажу вот что, – заговорил третий. – Летательный аппарат оставляем, людей, которые заведуют им также не трогаем. Единственное, что меняем: естественным образом, через нескольких людей или даже одного распространяем информацию, что все пассажиры выжили. Надо поработать с медицинскими учреждениями.
– Принимается к исполнению! – крикнул второй.
В эту ночь по миру пронесся мимолетный, но крепкий ветер, который не трепал кроны деревьев, не пригибал траву, не свистел в проводах, не бегал по крыше, но толкал каждого встречного.
Игорь проснулся от сильного удара в бок.
– Просыпайтесь, немедленно! – загремел на Игорем утробный голос.
Прищурив глаза, Игорь повернул голову: над ним нависла Людмила Никитична.
– Вставайте, за вами вертолет прилетел!
– Какой? – недоуменно спросил Игорь, подскочив на койке.
– Спасательный. Пять часов вас дожидается. Командир сказал, что, если сейчас же не явитесь, он улетит обратно. Он–то один, а таких как вы, актеров, много. Ассистент ваш еще час назад проснулся, а врача уже погрузили. Вставайте и идите со мной прямо сейчас!
– А одежда?
– Какую! Вчера сразу все выкинула. Прямо так в халате идите.
Через минуту вышли на улицу. У медпункта стояла знакомая машина. Рядом болтался ассистент. Увидев Игоря, он поспешил к нему.
– Выспались? – заботливо улыбнулся Вадим.
Вчера, когда Людмила доставила их в медпункт, их сначала отправили в душевую, затем стали обрабатывать все раны… в общем провозились пару часов. Игорь уснул сразу, как упал.
– Не очень, – буркнул Игорь, подходя к машине. За лобовым стеклом виднелся Леонид и незнакомый мужчина в форме летчика–спасателя.
– Значит, Леня вас довезет, вертолет недалеко в поле сел, там вы слушайтесь командира, – напутствовал Люда.
– Хорошо, ответил Игорь и запрыгнул на заднее сиденье автомобиля. Следом сел Вадим. Людмила помогла захлопнуть дверь. Сразу к ним обернулись Леонид и мужчина.
– Здравствуйте, – произнес Игорь с ноткой неуважения.
– Добрый день, – отозвался Леонид.
– Здравия желаю, – отчеканил командир. – Нажимов. Все?!
– Все! – в свою очередь крикнул Леонид, завел мотор и заюлил по проселочной дороге.
Когда подъехали к вертолету, первым из машины выскочил Нажимов.
– Большое спасибо! – поблагодарил Леонида Игорь. – До свидания!
– Всего доброго! – улыбнулся Леонид, подождал, пока Вадим и Игорь выберутся из машины, дал газу и укатил обратно.
Вертолет начал раскручивать винты, пока товарищи забирались вовнутрь. Там их разместили на носилках; на одних, как и говорила Людмила, сопел врач. Гул, свист, стремительный взлет – и они полетели обратно, туда, в аэропорт, откуда еще позавчера поздним вечером торопились вылететь.
Горькая слеза прокатилась по щеке Игоря. Вскоре он снова задремал.
Проснулся он вовремя: в ночной тьме засияли огни приближающегося мегаполиса.
Виталий расслышал шум машин за окном, шорох занавесок, эхо далеких шагов, скрип отворяемых дверей, мерное дыхание кого–то рядом. Из головы не шла картина: он с друзьями, с товарищами оставляет разрушенный самолет, находит деревню, откуда, спустя сутки, их забирает спасательный вертолет.
Он открыл глаза, приподнялся на койке, спустил ноги на светлый кафель больничной палаты – ни боли, ни ломки, ни тяжести, словно Виталий и не проходил сквозь огонь и медные трубы. Поднявшись, он обнаружил на тумбочке графин с водой и три стакана. Рядом, на другой койке, лежал покрытый по пояс белой простыней Иван и, улыбаясь, смотрел на него.
– Дружище!!! – сколько чувств вложил Иван в это восклицание. – Поздравляю!
– Взаимно, – спокойно ответил Виталий.
– Сплавали называется, слетали, – кричал Ваня, – сколько раз погибать доводилось на зеленом фоне. Никогда не думал, что увижу все это по–настоящему. В наш–то век! Но я испытал реальные эмоции. И, знаешь, понял, что наши постановки не раскрывают полной картины трагедии. Конкретно со мной по этому поводу были большие проблемы. Не хватает вот этого блеска в глазах… особого такого… пряди волос… отсвета, окружения… да многих мелких деталей не было в моих сценах! А теперь… Теперь! Я знаю… все!
Иван замолчал: от волнения у него сперло легкие. Пока он восстанавливал дыхание, Виталий, опасливо оглядывая его, старательно уводил из сознания мысль, о помешательстве Вани. Актеры – они люди нервные.
Несколькими этажами ниже Люба, только оклемавшаяся после последнего обморока, вновь чуть держалась на дрожащий ногах; она подходила к маленькой палате детского отделения, из которой она должна была забрать своего Петю. Медсестра отворила дверь и осталась в коридоре, ожидая. Люба вошла и тут же упала на колени, потому то к ней навстречу, раскинув руки, улыбаясь, бросился Петр, такой же здоровый, румяный и счастливый, каким он был в утро того злополучного дня.
Слезы потекли из глаз матери; она тискала, целовала и тормошила своего любимого, родного сыночка, которого, к сожалению, она оказалась недостойна. Не уберечь ребенка – такого не простит себе ни одна мать.
Чудовищными усилиями совладав со своими эмоциями, Люба отпустила сына, вытерла слезы, поднявшись, сказала Пете, что нужно идти, и вместе с сыном покинула больницу.
К Виталию и Ивану заглянул врач.
– Добрый вечер. Как ваше самочувствие.
– Нормальное, – отчеканил Виталий.
– Отличное! – бодро крикнул Иван.
– Замечательно! – врач улыбнулся. – Вы можете идти домой. Выписку мы вам после пришлем.
– Спасибо, – Виталий поднялся с койки. – Пойдем, Иван.
– Не за что! До свидания.
– Всего доброго. Прощайте.
Попросив у какого–то посетителя мобильник, Виталий наконец смог позвонить матери. О, сколько воплей было
