меня, – грозно проговорил Михайлов. – За минувшие дни столько всего случилось, сколько за пять последних лет не происходило. Не нравится мне все это.
– Вы нашли владельцев утопленных машин? – задал ему вопрос Никита.
– Нет. Но мы отправили информацию в регионы, откуда они приехали. Ждем ответов… А это еще что? – вдруг громко воскликнул он.
Никита вздрогнул. Михайлов протопал в глубь двора и остановился у проломленного забора. Штакетник лежал прямо на газоне с цветами, вокруг валялись обломки досок.
– Вчера на улице пьяные подрались, – сказала Настя. – Повалили забор нам и еще нескольким соседям.
– Что же ты мне сразу не позвонила?
– Они быстро убежали, и я решила не отвлекать тебя от работы.
Валентин Бахметьев все это время буравил Никиту пристальным взглядом.
– Сдается мне, это лагерные детишки во всем виноваты, – ядовитым голосом сказал он. – Пока они не приехали, у нас тут все спокойно было. Городское хулиганье! Это они и дом подожгли, и здесь драку устроили. Надо нам все же с руководством лагеря поговорить!
– Это не мы, – быстро проговорил Никита.
– Да ладно. Ваша компания мне сразу не понравилась. Надо покопаться в ваших личных делах. Там, поди, такое, что волосы дыбом встанут!
Бахметьев снял фуражку и промокнул платком лысину, просвечивающую сквозь жидкие волосенки.
– У них еще и физрук пропал, – добавил Константин.
– Тусит, небось, у кого-нибудь из местных. А потом дебоширят на улицах, заборы ломают. Тут и расследовать нечего, надо отправить их всех обратно в Санкт-Эринбург, и дело с концом. Пусть там хулиганят!
Никита опешил от такой наглости. Он хотел ответить, но Настя взяла его за руку и почти силой потащила к калитке.
– Нам пора в «Буревестник»! – громко сказала она отцу. – Увидимся вечером.
Константин, разглядывающий обломки забора, только махнул им вдогонку рукой.
– Я за вами слежу, злыдни городские! – злобно прошипел вслед Никите Бахметьев.
– Вот же наглая рожа, – не сдержался Легостаев, когда Настя вытащила его на улицу. – Вместо того, чтобы делом заняться…
– Да, он всегда такой, – кивнула Настя. – Но его уже не переделать. Отцу приходится выполнять бо́льшую часть работы, а Валентин лишь ходит за ним и жалуется на жизнь.
Она рассмеялась.
– А чего ему жаловаться? – не унимался Никита. – Он же только и делает, что ест и спит. Местные ребята своими глазами это видели на берегу озера, пока твой отец руководил подъемом машин.
– Машины… – повторила Настя. – На самом деле происходит что-то странное. Такого я здесь не припомню.
«Ты даже не представляешь, что именно происходит», – подумал Никита, вспомнив о Саньке и ее сестре, о других людях, ставших жертвами ягужинских вурдалаков.
Высоко в голубом небе светило солнце, из труб домиков поднимался белый дымок. Они шли по утреннему лесу, наслаждаясь прогулкой. Высоко в ветвях пели птицы, свежий ветерок приносил запах хвои и цветов.
Никита рассказывал Насте о том, как проводил каждое лето у бабушки Зинаиды, Настя внимательно его слушала и улыбалась, стараясь ничем не выдать своего волнения.
Утром она рассказала Никите далеко не всю правду. Просто не знала, как реагировать на то, что случилось прошлой ночью.
Она уже ложилась спать, когда вдруг услышала громкий треск во дворе. Перепугавшись, Настя погасила в комнате свет, подошла к окну и, скрываясь за занавеской, выглянула на улицу. На дороге перед домом творилось что-то жуткое. Мелькали вспышки, раздавались громкие крики и лязг металла. Происходящее всполошило всех собак, и они заливались громким лаем. Обычно в Ягужино всегда было тихо и мирно. Настя столько лет прожила здесь, и такое на ее памяти произошло впервые.
Внезапно все стихло.
Настя накинула на плечи кофту, спустилась на первый этаж и снова подошла к окну. Снаружи не доносилось ни звука. Слегка осмелев, она включила уличный светильник, установленный над крыльцом дома. В его свете девушка увидела поваленный забор. А рядом с ним, на газоне, слабо шевелилось что-то темное. Человек или животное? Настя не могла разобрать в полумраке. Выходить она точно не собиралась, но на всякий случай взяла в руки длинную швабру. Если кто-то попытается вломиться в дом, мало ему не покажется.
Существо, распростертое на газоне, как-то менялось. Насте вдруг показалось, что оно становится светлее, будто с него стекает черная краска. Вскоре она уже не сомневалась, что это человек. Стройный, мускулистый и абсолютно голый. Он вяло перевернулся на бок, и девушка увидела его спину, на которой темнела такая знакомая татуировка.
– Никита?! – потрясенно выдохнула Настя. Она видела этот знак на его спине, когда недавно зашла к нему в комнату.
Ему наверняка требовалась помощь. Уверенная, что Легостаев не причинит ей вреда, Настя осмелела и со шваброй в руках опасливо вышла на крыльцо.
Никита лежал на боку, сжавшись в комок, обхватив себя руками. Его тело покрывали многочисленные ссадины, синяки и кровоподтеки. Он часто и сбивчиво дышал. Настя присела рядом с ним на корточки и вдруг заметила черную шерсть, покрывающую его мускулистые плечи. Прямо на ее глазах волоски втянулись под смуглую кожу. Девушка изумленно охнула. Из порезов на теле сочилась кровь, но раны затягивались прямо на глазах. Вскоре от них остались лишь небольшие отметины на коже.
– Эй! – Настя с опаской потрясла его за плечо. – Никита… Ты как?
Парень пошевелился, и с его губ сорвалось низкое утробное рычание.
Настя в ужасе отшатнулась. Издавать такие звуки могло только животное, но точно не человек.
В этот момент парень слегка повернул голову и приоткрыл глаза – желто-зеленые, с узкими вертикальными зрачками. Он тут же зажмурился, но Насте и этого хватило, чтобы зажать рот руками. Она потрясенно смотрела на него, но он, похоже, находился в полубессознательном состоянии. Не могла же она бросить его в таком виде. Настя принялась тормошить Никиту за плечо, он вяло шевелился, но больше никак не реагировал.
– Вставай! – громко сказала она. – Идем в дом!
Никита снова что-то пробурчал, но его голос теперь был похож на человеческий. Настя взяла его за руку и попыталась поднять. Он весил просто тонну! Но, кажется, до него дошло, чего она хочет. Девушка продолжала тянуть, и Никита медленно и неуклюже поднялся на ноги.
Настя закинула его руку на плечо и повела в дом, сгибаясь от тяжести. Они вошли внутрь, затем кое-как поднялись по лестнице. Путь занял у них почти десять минут. Втащив его в комнату, Настя подвела парня к дивану и фактически уронила его.
Никита ничком грохнулся на подушки и больше не шевелился, а сама она растянулась на полу. У нее тряслись коленки от перенапряжения, а сердце в груди колотилось,
