не верю…
Упав на колени, девушка заплакала.
Какое паршивое утро! Ни яркое солнце, ни голубое небо не доставляли Торлейку удовольствия. И лицезреть улыбку Мелании после того, что она с ним сделала, не было никакой радости. Поэтому после лекции по философии он уединился в коридоре на пластиковых стульях, а на колени положил тетрадь, сделав вид, что готовится к опросу по истории.
На плечо легла рука, а затем он увидел белолицую Флоранну.
— Почему ты здесь один? — спросила она, будто не заметила тетради на его коленях. — Что произошло между тобой и Меланией на балу?
— Сам не знаю, что с ней происходит, Флор, — честно признался Торлейк. Он машинально потер свое предплечье, которое ушиб при падении с моста. — Она очень изменилась.
— Хм… — Флоранна задумалась. — Я почему-то думала, что вы, наконец, станете парой. Сколько можно уже? Вас давным-давно поженил весь Вьюрэй, а…
— Прошу тебя… замолчи. Как бы там ни было, вопросы эти не ко мне, а к твоей подруге. Может, у нее есть тайный воздыхатель?
Флоранна мотнула головой, отбросив рыжие волосы в сторону.
— Ну, нет. Я бы об этом знала.
— Прости, Флор, но не могу с тобой больше говорить, — сказал Торлейк, поднимаясь со стула. Из кармана доносилась готическая мелодия. — Мама звонит.
— Конечно, — вежливо согласилась девушка и вернулась в аудиторию.
Торлейк ушел в соседнее фойе, затем ответил матери.
— Торлейк, у меня к тебе два вопроса. И я хочу услышать честные ответы.
Сердце в груди парня гулко забухало.
— Какие вопросы?
— Откуда у тебя появились царапины на руках? Только не рассказывай сказки про состязания или соревнования или что там еще… Я позвонила секретарю, и она мне сообщила, что в университете еще не проводились соревнования в этом году.
Торлейк молчал. Он знал, что с матерью всё будет непросто и не только потому, что у нее развит знаменитый материнский инстинкт. Она любит его контролировать и имеет для этого мирное, недвусмысленное оружие — он единственный ребенок, а она вдова. Для Джессики были важны порядок, точность, стабильность и безопасность, а также семья и гармония в доме. Она ненавидела ложь в любом ее проявлении. Многие люди завидовали этой женщине, ибо она умела чувствовать обман и неискренность за версту, уличая хитрые манипуляции и фальшь. Торлейк не знал, где она всему этому научилась, но не скрывал, что гордится этими ее качествами.
— Мама, я тебя умоляю! В чем ты меня подозреваешь?
— В том, что ты спустился с холма, — отрезала женщина, заставив сына потерять дар речи. — Если это так, милый мой друг, то ты в большой опасности. И лучше будет, если ты сознаешься.
— Мне не в чем сознаваться, мама…
— Ой, нет-нет! — перебила сына Джессика. — Я дам тебе время подумать до вечера. А дома за ужином мы все обсудим. Постарайся не натворить глупостей, Торлейк. Цена этому — твоя жизнь. Ты меня понял?
— Мам, можно встречный вопрос?
— Разговор окончен. Увидимся вечером.
Джессика отключилась, а Торлейк некоторое время перебирал в голове ее слова. Мать говорила так, словно точно знает, какие последствия его ждут после возвращения с холма. И откуда она вообще взяла, что он там был? Его мать что-то скрывает, сделал вывод Торлейк. Но вот что именно?
Взгляд скользнул в сторону аудитории, откуда вышла Мелания, и он нахмурился. Недолго думая, он подошел к ней, схватил за руку и повел вниз.
— Куда ты меня тащишь? — взвизгнула ошеломленная девушка. Он шел так быстро, что она едва поспевала за ним. Тонкая ткань кардигана сползла с плеча, оголив его. Под кардиганом она носила тугой корсет без бретелек. — Да остановись же ты!
Торлейк подчинился лишь тогда, когда они оказались в какой-то комнате, где кроме маркерной доски и парты были лишь голые стены и окно.
— Ты должна мне кое-что объяснить, Мелания. — Торлейк тяжело дышал. Его глаза метались из стороны в сторону. Но Мелания вела себя спокойно.
— Что объяснить?
— Почему ты меня бросила вчера?
— Где бросила? На балу?
— В лесу, черт возьми! В лесу!
Мелания сдвинула брови. Последнее, что она помнит — танец с таинственным юношей, а потом она очутилась в сквере, далеко от места празднования. В какой-то момент она даже решила, что ей все приснилось, но Виллоу был слишком реальным для сна.
— Что за чушь ты несешь? За то, что бросила тебя на балу, прости… А в лесу я тебя не видела.
— То есть, как не видела? — Он резко развернул ее к себе и притянул за талию. Девушка не сопротивлялась, однако, после того, что он пытался сделать в лесу на мосту, она должна возненавидеть его. Но в глазах читалось лишь недопонимание, и ни капли страха.
— Нет, Тор, потому что я сбежала с бала и… и… просто гуляла по городу.
Его брови взметнулись вверх, глаза засверкали. Она не помнит самого неприятного его поступка; не помнит, как сбросила его с моста. И это хорошо. Это же самая лучшая новость за все утро! Торлейк улыбнулся своей знаменитой, чарующей улыбкой, от которой у девушек обычно появлялась слабость в ногах. И Мелания ответила тем же.
— Я прощена?
— Да, Мел! Ха-ха! Да, прощена!
От радости он оторвал девушку от пола и закружил.
— Как ты себя чувствуешь?
Вопрос Мелании не стал для Йодис чем-то особенным, потому что слышит его каждый новый день.
— Я в порядке, Мел.
— Ты сегодня выглядишь намного лучше, — улыбнулась Мелания, рассматривая легкий макияж подруги. — И профессор Коган тобой доволен.
К столику девушек подошла официантка, расставила приборы, примостила с краю соломенную корзинку с хлебом, затем отошла. Во время ленча девушки любили приходить в кафе «Вкус Лемана», где подают самую вкусную рыбу, пойманную в Леманском море. Только Флоранны с ними не было. Пережив трехмесячный разрыв с бывшим парнем, она с головой окунулась в новые отношения с Дейвом. Девушки решили не мешать подруге и не уговаривали составить им компанию. К тому же, Йодис недолюбливала Флоранну, поэтому была даже рада, что сегодня они с Меланией остались вдвоем.
— Я пытаюсь жить дальше, как просила меня мама. В конце концов, она права: раз Ранн уехал, не позаботившись о моих чувствах, значит, не так сильна была его любовь.
— Йодис, а ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Виллоу?
— Нет. А кто это?
Мелания поставила стакан с водой на стол и ссутулилась. Эта ее поза выдавала волнение
